Сверху на рубашке — коррупт и аурит. Тончайшее покрытие, невозможное для того средневековья, в котором застрял Нулевой Мир.
— Эй, червь, это твой мир застрял в нулях. Любой бог из Нулевого может прийти и править там.
— Ага, рассказывай, — я давно уже подхватил весёлое настроение, которое дарила игра, — Я знаю, какая там грызня у богов.
Демон расхохотался и шлёпнул меня по плечу. Будто шпалой приложился. Будь я нулём…
— …тут бы копыта и отбросил, червь. Ты бы и карты взять в руки не смог!
Какой маг смог напылить так металлы, я не знал, но понял, что карты были невообразимо тонкой работы.
— Лучшие кузнецы всегда были в Тенебре!
«Просто в Медосе они не нужны».
— Да потому что вы привыкли к дармовой силе, — поморщился Дагон.
«Так, Дагоша, играем уже».
Демон аж поперхнулся:
— Как ты меня назвала?!
Я не сдержал смешок.
«По каким правилам? Нуляха бьёт все небесные и низменные?»
Дагон хмуро ответил:
— По нормальным правилам. Нуляха бьёт пятёху и непятёху. Всё.
Итак, семь карт в руках.
Я рассматривал все эти рисунки, понимая, что передо мной весь Нулевой мир, царство Регнум в всей красе.
Нули, которые имеют право только на жизнь и смерть.
Первушники в виде «однух», которые владели материальными стихиями.
Звери, вторая мера — это «двухи», к ним добавляется стихия духа.
Человек, третья мера. «Трёхи». Тут у меня уже зарябило от рисунков — и стихии, и жизнь, и смерть. Самая богатая масть.
Ангелы и демоны. «Четвёрики» и «тенебрики». Только воздух и огонь.
Боги и дьяволы. «Пятёхи» и «непятёхи».
Абсолют. «Шестырь».
«Марк, начинай. Я всё объясню по ходу, на самом деле всё просто».
Я киваю. Вытягиваю ещё три из перевёрнутой колоды, и кладу рубашкой вверх перед собой. Я их не увижу до конца игры.
Кидаю сверху на них любые три из моего расклада, лицом вверх, и тоже не трогаю до самого конца.
«Небесные клади туда», — Хали вздохнула, — «И, простит меня Небо, низменные».
— Адские, — заулыбался Дагон, — Да, клади самые сильные. В конце тебе понадобится сила.