Шараза поклялась, что Ползучие Змеи примкнут к Хорасу. Вообще, она собиралась провести агрессивную пропаганду в землях Каменных Варанов, да такую, что они там сами прибегут к командору.
К чему это приведёт, я пока не знал. Ведь там очень много еретиков — проповедников и поклонников Бездны. Но Шаразе тоже вручили табличку со «словом» Хораса, на всякий случай.
В общем, началось…
Я чувствовал с каждой секундой, что время неумолимо движется к каким-то особым событиям. Не зря Абсолют сам явился ко мне. Пусть странный, и пусть дал неудобные советы, которые я не все собирался выполнять.
Но война чувствовалась в каждой частице воздуха, в каждой песчинке, пролетающей над барханами.
Послание каждого гонца из Каудграда в окружные деревни было закреплено клятвами Намиба, первого вождя Скорпионов за столько лет, и командора Хораса, обвинившего брата в поклонении Бездне.
Я поднял голову, зажмурившись от солнца. Там, на Небе, сидит Эзекаил — он теперь бог этого Ордена.
Не знаю, и не понимаю, как работают эти клятвы-таблички. Может ли Эзекаил сделать так, что при проверке «слова» оракулом Намиб или Хорас умрут, как еретики?
«Нет, Марк, эти клятвы запечатлены Небом. Эзекаил может лишь… ну…», — Хали замялась.
«Говори», — с интересом подумал я.
«Даже мы, ангелы, не всегда можем постичь возможности богов Целесты. Но Эзекаил точно может заглушить слова, заполнить мысли оракулов шумом, чтобы они не услышали правду».
Я кивнул. Значит, помешать он может. Но и мы не должны сидеть, сложа руки.
Это виделось мне, как некоторая гонка. Оракулы могут получить «плохие» предсказания перед прибытием гонцов, и тех даже не будут слушать, а сразу пустят стрелу в лоб.
А если всё же гонцы добрались без приключений, то оракулы будут пытаться получить ответ от Неба о правдивости «слов» вождя и командора. И услышат сверху неразборчивый ответ.
Вот только гонцов много, и всех не переловят. Насколько я понимал, это самое «разное течение времени», о котором мне говорила всё время Хали, защищало нас.
Оттуда, с Медоса и Целесты, да и с Тенебры тоже, сложно прицелиться магическим намерением. Нужно попасть в точный временной промежуток, да ещё чтоб разум оракула был в это время открыт.
«Марк, я бы проще не смогла объяснить. Ты действительно начал понимать основы Нулевого Мира».
Хали добавила, что бог может накрыть своим «мысленным присутствием» большую область, в то время как ангелам ещё труднее, и приходится работать точечно.
Единственное, мне было непонятно, зачем вообще тогда Инфериор сдался Целесте и Тенебре…
Ведь нужны аурит с корруптом, чтобы высшая мера чувствовала себя тут более-менее, да ещё есть шанс нарваться на нуля-просветлённого, который одним взглядом обнулить может. Или на такую вот частицу Абсолюта, как я, которая не знала, что ангелов убивать каракозом нельзя.
Да, если честно, я не уверен, что ангел выживет, попади он в лапы любой сильной твари, обитающей хотя бы в Горах Ящеров. Или в Паучьих Оврагах…
Спрашивается, зачем высшим мерам Инфериор? Это же всё равно, что грызть кактус.
«Марк, не всё так просто», — вздохнула Халиэль, — «Если не будет высшей власти, закона, то всё быстро придёт к хаосу, к беспорядку…»
Я скривился, слушая рассуждения Хали. Нет, этим меня не проймёшь — войну в Инфериоре развязала не только Бездна.
«Небо всегда стремится к миру».
К такому миру, который нужен ему. Где все сидят на своих местах, и люди покорно упираются в барьер, склонив головы перед непримиримой судьбой. И ожидая в вечности, когда сверху им разрешат подняться.
Истинный ответ уже мерещился мне. Не может всё быть просто так, не могут миры присосаться к другому чисто из вредности. Захватчику всегда что-то нужно.
«Марк, Небо — не захватчик. Это в тебе говорит ересь Бездны».
Нет, Хали. Это во мне говорит логика. Инфериор кормит и Целесту, и Тенебру. Вот только чем?
«Спасибо хоть, что про козни Тенебры ты не забываешь», — с желчью произнесла Хали.