Сам не увидишь — не поверишь.
Даже проповедники Бездны промывали мозги месяцами, потихоньку поворачивая сердца зверей к тьме, чтобы «метка» легла на благодатную почву.
А тут слишком резко.
Командор протрезвел и выздоровел, Намиб стал вождём, и практически на следующий день — война. И не с кем бы то ни было, а со своим же приором.
«И ладно с приором», — говорили некоторые, — «Против воли самого прецептора пошли. Ставленника Неба, живого ангела на земле».
— Нас мало, — сказал Хорас, вырвав меня из размышлений.
Его плащ, жёлтый с чёрной каймой, развевался от пустынного ветра. Щурясь, приор повернулся в другую сторону.
Где-то там Земли Варанов, деревня Ползучих Змей, а за ними и Паучьи Овраги со Шмелиным Лесом.
Я не особо ещё ориентировался в здешних землях, но примерно представлял, куда пойдут войска Гильберта.
— В деревни зверей ушли гонцы?
— Да.
— Ты дал им «слово»?
Командор кивнул:
— Да. И Намиб тоже.
— Как тебе пустынник, командор?
— Я никогда не трогал его, Белый Волк, хотя по закону должен был казнить бунтовщика. Но Намиб всегда думал только о процветании стаи…
Мне удалось сдержать усмешку.
Для меня это всё было сложно: Хорас сидел здесь, составляя вполне явную оппозицию брату-приору. Но тот его не трогал, и, получается, командор сидел в землях Пустынных Скорпионов вполне законно. Ведь Жёлтый Приор не против.
А значит, любые действия Намиба против Хораса — неприятие воли самого приора.
Вот так и воюй с захватчиком своих земель, когда у него есть все права. И Небом даны, и приором…
Если так подумать, звери в Инфериоре находятся в положении ненамного лучшем, чем первушники и нули.
Хорас обвёл взглядом дюны, поднял руку:
— В древности тут была процветающая земля. Леса, луга…
— Так верните, — просто сказал я, — Ты живёшь не одну сотню лет, и ещё столько же проживёшь.
Командор кивнул:
— Вернём. Мои оракулы-учёные говорят о том же. Я уже передал Намибу, что судьба Каудграда только в наших руках, — он посмотрел на свои ладони, — Было б здоровье.
О том, как Хорас вылечился, он предпочитал не говорить.
Сотница, довольная, как удав, уехала ещё ночью. Она вдруг резко изменилась, перестала быть вечно озабоченной и похотливой, неожиданно присмирев.
Даже ничего не сказала о том, что я выкрал медовуху. К счастью, ещё оставалось полфляжки, но теперь у меня добавился нервоз: чем ближе к цели, тем больше любителей выпить. А тут ещё попробуй выясни, хватит ли оставшегося на принцессу шершней.
Перемена характера Шаразы резко выкинула на первый план настоящего зверя-командира. Всё же она не за красивые глаза получила должность сотника.