Читать книгу «Суровые испытания тайги» онлайн.
Дорога оказалась трудной, наст не держал, шли чуть не ползком. Но вылезти на берег тоже оказалось непросто. Снег навис на обрывах громадным карнизом. Помотались мы и влево, и вправо, и всё впустую. Тогда решили лезть в лоб. И полезли, как кроты поднимаясь всё выше и выше. Карниз рухнул на нас, жуткое дело. Но берег оголился, и я уцепился за корень, потом за жёрдочку, но она сломалась и стала служить как шест, по которому, помогая друг другу, вылезли все на берег. Устали до изнеможения. Сели отдохнуть прямо в снег. Потом новая проблема: по глубокому снегу насобирать в темноте сухостойных деревьев. С трудом натаскали дров, отоптали под елью снег и разожгли прекрасный костер, уселись все вокруг его. Обсушились. Высушили даже портянки, подремонтировали свою одежду. Подсказали Иванникову пришить одну вязку к шапке. У него шапка была: верх кожаный, а внутри мех. Я посоветовал ему достать из рюкзака большое полотенце и обмотать голову и лицо. Он достал короткое полотенце и обвернул его вокруг шеи. Но длинное полотенце у него все таки было. Между прочим, у костра мог сгореть наш Яша, каким-то образом вдруг завалился спать прямо в костёр. Хорошо, что мы быстро его выдернули в снег. Но полушубок себе спалил, а полушубок у него был покрыт толстым сукном. На ногах сверх унтов были надеты ещё торбаза из сохатины до колен, называемые «чертоходы». Варежки тоже были хорошие, шерстяные и сверху оленьи — кокольды.
А у нас с Савельевой были надеты сверху полушубков короткие парки. На ногах унты с меховыми чулками. В самую лучшую дорожную доху была одета наша эвенкийка Люба, называется «сокуй». В дороге незаменима. Просидели мы у костра порядочно и, наконец, увидели на белом пологе реки зачернела чёрная точка. Кто-то едет? Спускаться не стали. Подумали, что и проводнику не мешает погреться у костра.
А проводник увидел костёр еще издалека и поехал прямо на нас. Подъехал к самому обрыву. Помогли ему выбраться на берег. Оказалось, что вернулся вновь Володя. Говорит, что с Николаем подрались, и Володя забрал его оленей, на которых тот как раз собирался уезжать в Учами.
Обогревшись, Володя подал команду ехать. С обрыва спускались все кувырком, а девчата с визгом. Пришли к нартам, а их и не видно, совсем замело. Подняли оленей, и караван тронулся. Володя пошёл первым. Некоторое время петляли как попало, но дорога нашлась, и все сразу же по спальникам.
Начало светать. Наступило 29 декабря, 12 часов дня. Такой же мороз сногсшибательный в туманном мареве. Потеряли дорогу. Пришлось вести караван по очереди. Иванников стал категорически отказываться. Говорит, что он пассажир и не обязан мучиться. Приходилось его стаскивать с нарт, совестили его и девчата. Идти, конечно, трудно, почему-то много попадало торосов. Прошла ночь. День 30 декабря потепления не принёс. Мёрзнем. Олени идут плохо. Я, как еду последним, то становлюсь на нарты и пляшу, пока не упаду в снег головой, олени убегут и догоняешь их бегом, согреешься хорошо, но и устанешь. А Иванников упрямо сидит на нартах. Я подбегаю к нему и говорю: «Что ты не бежишь, не топчешься, ведь отморозишь ноги?», а он сидит и долбит ногу об ногу, заявляя, что он и так согреется.
— Лентяй ты, лентяй, Яшка. Девчата, смотри, и бегут, и топчатся, а ты? В общем, на него наша ругань не действовала.
Прошёл и этот день. Часов в пять-шесть дорога свернула в лес на правобережье. Сразу наступило затишье, дорога торная. По рассказу Николая, после этого отрезка таёжной дороги километров пять, до фактории Виви останется двадцать километров по реке.
— «Хоть бы скорей доехать», — думаю я, да и все остальные. Въехав в тайгу, остановились и решили погреться у костра, покушать. Начали собирать сушняк, лазая по пояс по снегу. Яшка и тут начал бастовать. Стоит на дороге, и всё. Тут уж за него взялись девчата и заставили его стаскивать сушняк в кучу. Вскоре запылал костёр. Иванников принёс со своих нарт оленину, но потерял мешок, где были хлеб с солью и кружки с ложками. Хлеба не было и у девчат.
Ну что же делать? Положили олений окорок прямо в костер, и когда мясо оттаяло, нарезали его тонкими ломтиками и стали есть прямо сырым. Географ Нина Савельева даже похвалила, говорит «вкусно».
А я снова подумал об Иванникове и спросил у него, не отморозил ли он ноги? Яша ответил, что ноги у него в норме.
— А ну-ка пробеги Яша, по дороге?
И он пробежал, но как-то нерезво. Я, говорит, сам вот промерз. Но у костра в общем все согрелись и, главное, перекусили, ведь голодны были уже больше тридцати часов. Отдохнули и олени.
Все разошлись по нартам. Я поехал последним. Вскоре выскочили на участок лесотундры, и тут у меня оторвались нарты. Олени убежали вперёд, а я лежал в спальнике и вылезать не стал. Жду помощи. Через некоторое время ко мне пришел Яша, что меня удивило. Значит, думаю, Яша в норме. Вместе с ним запрягли оленей, уселись на нарты и догнали караван.
И снова я поехал последним, соскакивал с нарт и, держась за них, бежал сзади. А Яша, вижу, всё сидит. Кричу ему: «Яшка, соскакивай и беги пешкодралом, грейся!». Но он отнекивался, а мороз сильный. Но вот и тайга расступилась, впереди большой просвет. Снова подъехали к реке. Спуск был большим и крутым. Проводник забрал всех оленей и увёл вниз, а мы с Иванниковым стали вдвоём спускать грузовые нарты. Уцепились за них с обеих сторон и думали спокойно их спустить, но они у нас раскатились и потащили обоих за собой волоком, выкатились на реку, где каждый сам запряг своих оленей.
Грузовые нарты пристегнул к себе Володя и первым поехал от берега, а Иванников вдруг поехал в противоположную сторону. Я ему закричал: «Яшка, стой! Куда ты поехал?» — и поехал за ним. Но вижу, Яша начал поворачивать к каравану прямо по целине. А может быть, олени свернули без его участия? В общем, я успокоился и залез в спальник и задремал. Не знаю, долго ли я дремал, но когда очнулся, караван стоял, олени все, свернувшись клубочком, лежали в снегу. Метёт поземка. Слез с нарт, вижу и Володя слез и кричит мне: «Пойдем поищем дорогу. Ты иди к левому берегу, а я к правому». И мы пошли. Снежный наст держал плохо, часто проваливался, идти тяжело. Мороз перехватывает дыхание, застывают ресницы, плохо смотреть. Вышел на береговую полосу, вижу: дороги нет. Пошёл обратно, каравана не видать. Чувствую, стала замерзать голова. Я даже испугался. Начал ею шевелить, тереть руками и почувствовал, что голова отошла. Наконец, увидел лежащий серенькой цепочкой караван. Володя дороги тоже не нашел. Подняли караван и поехали. Вскоре вышли на заметную дорогу. А я уселся как-то неловко и стал на ходу залазить в спальник и на повороте вывалился из нарт головой в снег вместе со спальником, но нёгу держал крепко и оленей круто остановил, нарты опрокинулись. Постромки, перекрутились и пошла у меня возня с выправкой упряжки. Караван ушёл далеко вперед, и там меня хватились и остановились. Когда я к ним подъехал, то все олени лежали, и мои олени сразу же улеглись, но тут Володя поднялся и поднял караван. Я ударил своих оленей (я стоял как-то сбоку дальше Яшиной упряжки) и, проезжая мимо её, поднял оленей и Иванникова, а через минуту оглянулся назад и обнаружил отсутствие нарт Иванникова. Оторвались. Остановил оленей и в поводу повернул свою упряжку, прихватил оленей Иванникова и повел упряжку назад. Идти убродно. Подошел к Яше, окрикнул его, а он молчит. Я толкнул его в плечо. Он сидел, облокотившись на заднюю спинку и опустив ноги, явно спал. Я потряс его, и он что-то забормотал непонятное, начал считать. Я взялся запрягать оленей, подскакиваю к нему, тормошу, чтобы не спал, и вдруг увидел, что у него на руках нет рукавичек. Лежат на снегу, а руки, как камень, когда я их пощупал, я просто растерялся, что делать? Сперва я было начал ему оттирать руки снегом, прихватило и мою руку. И я подумал: «Где же мне оттереть две руки на таком морозе».
А Иванников как-то зашевелился и упал с нарт. Думаю: «Вот дела». С трудом поднял его и уложил на нарты. Засунул в спальник и полами мешка обмотал ему руки и обвязал веревкой, чтобы рукавицы не спадали. В общем долго я с ним провозился, отморозил себе руки, переносицу, лоб над глазами. Наконец запряг и можно ехать. Еще покачал нарты и тронул оленей. Слышу, вроде нарт нет? Оглянулся, и точно, нарт нет. Вот беда. Снова в поводу повернул свою упряжку, и всё начинай сначала.
В этот момент пришел проводник.
— Что тут у вас происходит? — спрашивает меня.
Ну я ему все рассказал, показал руки Иванникова. Володя пощупал их и говорит: «Яшка совсем «капут».
Вдвоём запрягли оленей, стащили нарты с места и поехали. Доехали до каравана. А там девчата спрашивают: «Что у Яши случилось?» — «Замерзает Яша», — говорю.
Поехали дальше, и вроде неплохо, но минут через тридцать вдруг вышли на хорошую дорогу и поехали совсем неплохо, обогнули большой мыс и чувствуем, что вот-вот должна быть фактория. Проехали не меньше часа, и вдруг Володя закричал: «Смотрите: на берегу огни фактории».
Как все обрадовались! Подъехали к подъёму на коренной берег. Я своих оленей привязал за нарты Володи, а сам пошёл к нартам Иванникова. А у него опять беда, оторвался один челнок у нарты и нарты стало тянуть за один полоз, который идёт по колее, а другой по целине. Я крикнул Володе, а он ответил, что ничего, доедем, и поехали. Я стал подталкивать нарты Иванникова. Поддерживать его и тормошить, чтобы он не спал, кричу ему: «Яша, не спи, крепись, мы уже въезжаем в факторию, не спи».
И он один раз что-то пробормотал. Въехали в посёлок, подъехали к крайнему дому, постучались и сказали, что у нас замерзает человек, но хозяин не открыл дверь, а посоветовал ехать дальше. Увидели следующий дом метров через двести. Повели оленей к нему. Стучим. Нам быстро ответили, вышла женщина, и мы сразу почувствовали, как из помещения пахнуло ароматом свежего хлеба, и сразу возникло чувство голода, мы поняли, что здесь пекарня. Женщина выслушала нас и подсказала ехать прямо до санчасти и показала видневшийся огонёк из окна санчасти.
— Поезжайте, — говорит, — прямо через болото, зимой тут дорога.
Ну мы и поехали, а дорога оказалась вся в кочках. У нарт Иванникова оторвался последний челнок. Пришлось привязать нарты за передок, а делается все это медленно в темноте. Мороз, время же идёт. Но вот и домик санчасти. Постучались. Открыл мужчина.
— Чего надо? — говор с акцентом, позднее узнали, что это немец.
— Да вот человек у нас замерзает, доктора бы ему.
— Давайте заносите в комнату.
— Так вы нам помогите, мы вдвоем не осилим, совсем обессилили.
Мужчина сходил, оделся и вышел к нам. Втроём мы Иванникова занесли в комнату и положили на пол. К нему подошла молодая женщина в белом халате, русская.