Читать книгу «Суровые испытания тайги» онлайн.

Запрягали оленей каждый в свою нарту сам. На дорогу перекусили и выехали.

А день-то фактически уже прошел. Выехали на реку, а там сам чёрт не разберет, что творится. Снег крутит, завывает пурга, противоположного берега не видать. Я подпряг грузовые нарты и пустился догонять караван. Едут шагом, все попрятались в спальники. Через некоторое время вдруг олени почему-то начали падать, сбиваться с пути. Я заметил, что под снегом вода, вымочил унты, и они тут же обледенели. Весь караван расстроился, начал метаться, и тут проводник закричал: «Срубайте топором лёд с копыт оленей и с полозьев». И начался бешеный аврал: срубаем лёд с копыт, олени дергаются, брыкаются, поднимаешь тяжёлые нарты и рубишь с них лед. А на бокарях снова куча мокрого снега, его очищаешь. Унты стали тяжёлые. Устав, падаешь на нарты, ткнёшь помаленьку оленей хороем, а они всё равно, как сумасшедшие вскакивают и рвут постромки, т.к. нарты стали тяжёлыми. Снова надо вязать верёвки, обрубать лёд. Жуткое дело. Потом уже подходишь к оленям осторожненько, берешь их под уздцы и вежливо поднимаешь, а как они тронутся, тогда падаешь на нарты и едешь, радуясь, что ты выбрался. От волнения и суматохи даже вспотеешь, волосы становятся мокрыми, а потом от холода быстро замерзаешь.

Наконец караван пошёл, но дороги по-прежнему не было. Перемело. Проводник измаялся; то он идёт на лыжах впереди каравана, немного проедет, и снова та же чехарда, стали подменять его по очереди.

В таком вот кошмаре прошла ночь.

Засерел день 23 декабря. Хмурый, с колючим ветром, с позёмкой, но пурга прекратилась. А мороз, чувствуем, не меньше 60°. С боков сереют побелевшие от пурги таёжные берега. Безжизненный пейзаж. И как не трудно ехать, но днём всё-таки веселее. И спать, как будто бы, не хочется, а ночью без конца засыпаешь и мерещится чум или огоньки деревни.

И пролетел этот серенький день без особых приключений, и снова ночь. Снова попали в наледь. Пробивались через неё не менее двух часов. Какой это адский труд. Бокари обледенели, стали тяжелые, нарты тоже стали нескользкие, тяжёлые, оленям трудно их тащить, и продвиг получается медленный. Устали неимоверно. Едешь, а «нёга» (возжа) привязана за левую руку, в правой держишь хорей и думаешь: «Как бы не растерять это всё».

Так, очнувшись от очередного «дрёма», я увидел, что мы едем от одного берега к другому. А река шириной до 700 метров. Гляжу, головные олени заворачивают даже назад. Что такое? Ведущий заснул. Я стал кричать. Подняли головы и другие. Проснулся и головной и, ругаясь, начал выправлять оленей вдоль реки.

Вот так пойдет теперь и следующий караван, повторяя нашу петлю. Вдруг река сделала крутой поворот, и стало тихо, даже вроде теплее. И дорога появилась хорошая, олени пошли бегом. Сон прошел. Миновали поворот реки, ветер вновь ударил в лицо со снегом, и вокруг завихрило, как в хороводе. Переехали на правую сторону реки, на пляжную половину, и вдруг дорога исчезла, снег пошел глубокий. Олени начали падать, и в этот момент я услышал лай собак. Думал, почудилось, но тут, где-то высоко мелькнули огоньки фактории Учами. На сердце стало радостно. Но олени «расписались» совсем, не идут. У меня легли и не встают. Свалились и у Яши, и у девчат. Проводник почему-то повернул своих оленей на реку. Поземка забивала глаза. Подшлемник на лице с полотенцем превратился в ледяное «забрало». Через некоторое время я своих оленей поднял, распутал постромки и с трудом повёл упряжку по следу Володи, догнал его, и тут из снежной мглы вынырнули прямо на мои нарты рога и головы оленей, как снежный ком. Оказалось, подъехал Иванников, молодец. Проводник сказал, что давайте пробиваться в посёлок, а за девчатами он съездит с подменными оленями из посёлка.

Дорогу в факторию олени нашли каким-то чудом, поднялись на высокий берег. В фактории почему-то все растерялись среди домиков. Мои олени промчались по переулку и оказались в кустах, запутали постромки. Развернув и распутав упряжку, повёл её в поводу к домикам. Остановился у первого дома и решил зайти в дом обогреться. Зайдя в дом, я поздоровался и попросил чаю.

Квартира была чистая, опрятная. Стены побелены. Хозяйка-эвенка, молодая, лет тридцати, опрятно одетая, приветливо встретила меня, достала из русской печи чайник и налила кружку горячего, хорошо заваренного чаю с молоком. Нарезала белого хлеба, поставила сахар, мясо.

Я тем временем разделся и сел за стол не умываясь. Не мог. В комнате жарко топилась печка, было так тепло и уютно, что лучше и не надо. Я взялся за еду, но меня быстро разморило, потянуло спать. Но я пересилил себя и попросил еще кружку чаю. Хозяева сидят и молча смотрят на меня, после второй кружки начал приходить в себя, заговорил. Спрашиваю: «Кто здесь живёт?».

— Председатель колхоза, — ответила хозяйка.

— Вот-так да! — подумал я, — попал к самому начальнику.

И тут зашел Иванников.

— О, ты уже пьешь чай, Галактионыч, а я пропутался в посёлке. Кое-как нашел кочсовет, тебя потерял, замёрз.

Председатель усадил и его перекусить с дороги.

Оказалось, что мы в фактории прокрутились почти час и время было уже 11 часов вечера.

Подкрепившись, мы с Иванниковым пошли в магазин, закупили свежего хлеба — белого, сушек-баранок, сахару, конфет, масла и сгущённого молока.

На квартире хотели было продолжить ужин вместе с хозяевами, но усталость склонила нас ко сну, и мы развернули спальники.

Утро 24 декабря для нас было, как в раю. В спальнике жарко. Вышли с Яшей на улицу, а там морозище — не продохнешь. Туман плотно окутывал посёлок. Замерили термометром-пращом температуру и оказалось -61 градус. Сходили насчёт оленей, но для нас в колхозе близко оленей не оказалось, пообещали на 25-е число.

Дома же хозяйка нажарила нам на завтрак громадную сковородку оленьего мяса. После завтрака пошли к своим девчатам. Они тоже уже позавтракали.

Этот перегон до станка должен быть километров сорок. Следы нарт быстро заносило снегом. Ехали долго. Наступил день 27 декабря, серый, морозный. Даль какая-то призрачная, белесая, и наш караван казался каким-то затерянным в этой безмолвной, снежной пустыне.

Не успели порадоваться свету, как снова всё окутала ночная мгла. Ехать надоело. Часто бежим пешком, греемся. На остановках прыгаем. Где станок — не известно. Вдруг олени резко повернули к берегу, у леса остановились.

Отпрягли грузовые нарты и двинулись дальше. Дорога в лесу торная, тишина. Ветер не залетает сюда. Километра через два подъехали к чуму. Нас встретил собачий лай. Из дымохода чума валил дым. Все обрадовались. Значит, сейчас прямо в тепло. Для нас это счастье.

Вот она, плата за трудности. Как всё-таки мало надо человеку в экстремальных условиях. И все заботы отпадают. Теперь скорее кружку чаю.

Каждый распряг своих оленей и отпустил их. Станочницей оказалась женщина средних лет с двумя детьми. Один годовалый, второй годика в три. Хозяйка оживилась гостям, ребятишки смотрят на нас с изумлением. Ну и первым делом, конечно, чай. Горячий, крепко заваренный. А мы нарубили мёрзлого хлеба и сырого мяса. После чаепития сварили суп с мясом с макаронами. Спали в спальниках, не раздеваясь, часов до 11, но проснулись — ещё было темно, светало. Все замерзли. «Как же дети-то спят?» — подумал я. Но они укутаны были в богатые шкуры, не мёрзли. А печка от мороза побелела. Быстро её растопили, приготовили завтрак, покушали. Стало совсем светло. Мы с Иванниковым занялись заготовкой дров, проводники ушли за оленями. Вернулись в темноте без оленей.

28 декабря с трудом были пойманы олени и выехали только ночью с одним проводником Володей, который говорил, что дальше этого станка он не ездил. Этот прогон был километров на 75 до фактории Виви и для нас он оказался трагическим. Николай (старший проводник) остался, дальше не поехал.

По таёжной дороге олени пошли хорошо, а вот по реке и мороз с позёмкой дал себя знать, и потеря дороги. Олени начали кружить, падать в снег, начались былые мучения. Проводник Володя не выдержал этого и предложил нам ехать обратно. Начал доказывать, что Николай — опытный проводник, что у него старые олени и что он поведёт успешнее. Ну и повернули назад.

Но Николай категорически отказался ехать с нами. С Володей переругались чуть ли не до драки и, в конце концов, ехать решили с Володей. Оленей оставили на присмотр Николаю, а сами пошли в чум отдохнуть часа два-три, покушать и тогда ехать.

Николай попас немного оленей и часам к семи привёл и даже помог запрягать. Часов в восемь выехали, на реке вышли на свой след, проехали с полчаса и опять та же история. Нет следа, снова надо прокладывать дорогу. Володя снова взбунтовался, один поехал на станок, крикнув нам, чтобы ждали Николая, и уехал. Что делать? И надумали мы, вылезть на коренной берег и ждать проводника у костра. Ну и пошли к лесу.