Читать книгу «Суровые испытания тайги» онлайн.
Утром следующего дня отправились на вершину горы Лонтоко, на которой установлена пирамида. Ушли втроём: обе девушки и рабочий, а радист остался в лагере заканчивать установку радиостанции. Погода оказалась пасмурной, очень удачной для измерений, поэтому за день удалось проделать все наблюдения.
Инженер Чудинова такими работами занималась уже не первый год, она чётко использовала дневные и вечерние часы наблюдений для измерения горизонтальных и вертикальных углов. Как обычно, в первый день проявляются все недочёты организационного характера. Не взяли с собой гвоздей, а многие шпонки на знаке рассохлись, потребовалась ножовка для выпиливания ноги знака, перекрывшей видимость на соседний знак, и другие мелочи, которые сбивали ритм в работе измерений. В конце концов, все работы были завершены до наступления темноты, а темноты полной на севере в летний период не бывает совсем, поэтому с наступлением сумерек отправились в лагерь. Настроение было прекрасное, за один день сумели проделать все измерения, хотя было очень много направлений.
Бригадир с Людой приотстали, а Анатолий ушёл вперёд. До лагеря требовалось два часа времени дойти пешком. Идти легко, пологий склон, покрытый обомшелыми камнями, деревьев нет, кое-где встречались небольшие кустарники и мелкая растительность с крохотными цветочками. Рабочий быстро скрылся из вида, направляясь в сторону лагеря.
Подходя к палаткам, Толя решил подшутить над Романом. Натянул черную сетку накомарника на лицо, подкрался к задней стенке палатки, где находился радист, увлечённый какими-то делами своей радиостанции, а рабочий, изображая медведя, с треском и шумом начал ползком пробираться в палатку, приподнимая её заднюю часть.
Радист, наслушавшись всяких происшествий с нападением медведей, смертельно боялся их появления на своем пути, и он, недолго думая, схватил своё заряженное ружьё и бабахнул в залезающего «медведя». Вдруг Роман услышал страшный крик не медведя, а человека. Испуганный радист понял, что произошло ужасное, он выстрелил не в медведя, а в Анатолия. Когда подошли Юлия Ивановна с Людой, Роман сидел уже у рации, сообщая, что он застрелил человека и просил срочно прислать вертолёт и сидел до тех пор, пока не получил ответ, что вертолёт будет отправлен.
Прилетевший врач осмотрел израненное лицо, сделал уколы, и его быстро увезли в Норильск. Радист тоже улетел. Девушки остались одни. Бригадир в первую очередь начала разбираться с радиостанцией, чтобы установить радиосвязь и узнавать о состоянии здоровья рабочего и передать о всем произошедшем руководству экспедиции. В конце концов, радиосвязь была восстановлена, потому что Юлия немного разбиралась в аппаратуре. После окончания школы она закончила техникум связи, а потом Новосибирский геодезический институт. Утром и вечером бригадир выходила на радиосвязь, а днем девушки занимались геодезическими измерениями на ближайших пунктах триангуляции.
В Норильских больницах работали очень знающие врачи, некоторые из них бывшие ссыльные. Они сумели по косточкам восстановить лицо «шутника», даже отремонтировали язык, который был разорван. Пострадал Анатолий за свои шуточки капитально. Благодаря высочайшей квалификации врачей, рабочего вылечили полностью. Неудачника мучила совесть, что из-за его проказных действий был нарушен ритм работы бригады и нанесён материальный ущерб.
На следующий полевой сезон Анатолий вновь появился в экспедиции, стал работать у Ю.И. Чудиновой, она уже работала в должности начальника партии.
С мечтой о Нижней Тунгуске
Подружились в Томском топографическом техникуме с первых дней учебы два Якова — Иванников и Чернов. Вместе ходили в стрелковую секцию, потом увлеклись боксом. После окончания учёбы тёзки поехали в Новосибирское предприятие. В отделе кадров молодых специалистов хотели отправить в разные отряды, но они уговорили не разлучать их и отправить обоих на север, в отряд № 52, который базировался в посёлке Байкит на Подкаменной Тунгуске.
Во время учёбы оба зачитывались книгой В.Я. Шишкова «Угрюм-река» и грезили попасть в эти места на реку Нижняя Тунгуска в фактории Тутончаны. Повезло друзьям, они попали к прекрасному начальнику партии Константину Галактионовичу Ковалёву, у которого за плечами имелся огромнейший опыт работ в топографии. Он начал работать в предприятии топографом в 1937 г., в 1941 г. ушёл на фронт, в 1947 г. возвратился вновь в предприятие на полевые работы.
Тёзки радовались тому обстоятельству, что они попали работать в междуречье между Тунгусками — всемирно известное место, где в 1908 г. взорвался Тунгусский метеорит. В июле топографов разлучили. Каждому выделили по десять вьючных оленей для перевозки грузов, каюра-эвенка и двух рабочих в каждую бригаду. Началась экспедиционная жизнь на огромнейших таёжных просторах Эвенкийского округа.
Начальник партии К.Г. Ковалёв сразу определил, что девятнадцатилетнему Яше Иванникову трудно будет вживаться в суровые северные условия, да и сложно управлять рабочими — бывшими заключенными, поэтому в первый маршрут направился именно с этим новичком. В течение недели руководитель убедился, что у топографа прекрасные технические знания, ведь на протяжении всего периода полевых работ молодому специалисту спросить не у кого, радиостанций не было. Все проблемы должен решать самостоятельно. С рабочими он вёл себя вполне уверенно. Начальник партии для себя сделал заключение, что у молодого топографа имеется один недостаток — с большим трудом переносит физические нагрузки, а физико-географические условия региона чрезмерно тяжёлые. Ежедневно приходится преодолевать значительные расстояния. Часто приходится переходить вброд, а иногда вплавь реки, в которых судорогой сводит ноги и руки от холода. Ковалёв убедился, что топограф может самостоятельно осуществлять работу и руководить бригадой, поэтому через неделю ушёл на базу партии.
Объём работ оказался очень большим, поэтому все бригады продолжали осуществлять маршруты до глубокой осени, даже заканчивать пришлось по снегу. После окончания полевых работ все начали выходить в Тутончаны, обмениваться мнениями. Яша Иванников рассказал своему тёзке, как ему удалось застрелить матёрого волка с одного выстрела, подтвердив, что не зря они занимались в стрелковой секции. А случилось это так. Каюр с оленями и рабочими отправились на факторию за продуктами, а топограф остался заниматься вычислениями. Вдруг на противоположной стороне ручья увидел мчащегося с огромной скоростью лося, а перед лосем бежал маленький лосёнок, и здесь Яша увидел четырех бегущих волков за лосями. Самый большой волк пытался обогнать огромного лося и броситься на малыша. Топограф прицелился и застрелил волка. Оставшиеся три волка сразу исчезли в лес, а лось с лосёнком продолжили бежать.
На второй день возвратился караван, Яша показал волка каюру, и тот объяснил, что за шкуру этого матёрого волка в Туре дадут большое вознаграждение. Топограф подарил эвенку убитого зверюгу, и каюр начал снимать с него шкуру, а клыки каюр отдал бригадиру для талисмана. Яша поделился и один клык отдал своему тёзке.
Непрерывные снегопады и нескончаемая пурга порою прекращались, начинались сильные морозы, поэтому на базе партии скопилось много бригад, а самолет обещали только в феврале.
Наступили лютые декабрьские морозы, дни становились совсем короткие и полутёмные. От начальника отряда В.С. Рябова поступило распоряжение начальнику партии — привезти все полевые материалы в Байкит. Начались сборы. Предстояла очень длинная и сложная дорога. На оленьих упряжках по льду реки Нижняя Тунгуска триста километров до посёлка Виви, а затем по тайге через горы до Подкаменной Тунгуски ещё четыреста километров. Такой длинный путь в суровый зимний период Ковалёву преодолевать не приходилось. Готовились к этому многодневному маршруту несколько дней. К поездке приготовились географ Нина Савельева, топограф Яша Иванников, поехала местная жительница эвенкийка Люба, ей нужно было в Туру на учёбу, и проводник эвенк Володя. Для каждого человека имелась упряжка из двух оленей, запряжённая в нарты, и ещё одна упряжка с материалами, кроме того, проводник взял несколько запасных оленей. На базе партии остались топографы Я. Чернов, А. Пантюхин, Г. Ненашев и рабочие. Выезд наметили на девятнадцатое декабря. К их каравану присоединились ещё три упряжки: секретарь окружкома партии — Хлызов, следователь окружной прокуратуры и их проводник.
Эта трагическая поездка, в которой замёрз топограф Яша Иванников, затянулась более, чем на месяц, пришлось изменить маршрут, и в Туру добрались только в конце января. Эту страшную эпопею описал в своих воспоминаниях начальник партии К.Г. Ковалёв, я воспроизвожу эти описания с некоторыми сокращениями.
Погода была сравнительно тёплая. Шёл снежок. Олени, застоявшиеся, вихрем рванулись вперёд по видневшейся нартовой колее, посередине реки, и мы почувствовали себя очень уверенными, доверившись чутью оленей.
Проехали часа два и подъехали к первому чуму, но он оказался пустой. Через несколько километров подъехали ко второму чуму, залаяли собаки. Из чума шёл дым. Зашли с Иванниковым в чум и увидели чаевничавших старика и старушку. Они угостили нас чаем с лепёшками, а я достал конфет и выложил на стол для всех.
Поблагодарив хозяев, поехали дальше. Дорога была хорошая, но усилился встречный ветер, начал поднимать позёмку. Вскоре это перешло в пургу. Мороз усилился, к утру было уже градусов тридцать. Ехали днём и ночью.
К утру, часов в пять, приехали на почтовый станок, который был в «голомо». Но станочника не было. Голомо — это круглая яма диаметром метра три, глубиной с полметра. Крыша сложена из колотых бревен. Стыки заложены мхом и засыпаны землёй. Для дымохода вверху оставлено круглое отверстие в диаметре сантиметров 30. Для спуска выкопаны ступеньки. Вместо дверей — кусок брезента. По середине голомо стояла печка. Был и запас дров, это нас обрадовало.
Распрягли оленей и отпустили кормиться, затопили печку, поставили чайники, набив их снегом. К ужину нарубили топором мёрзлого хлеба и вареного мяса. А девушки были предприимчивее, они заварили пельмени и нас угостили.
Спали хорошо, не раздеваясь, в спальных мешках.
20 декабря. Проснулись поздно. Мороз резко усилился за 50 градусов. Оленей проводник нашёл к вечеру. Запрягать должны каждый своих оленей, а мы трое не умели, и проводник взялся нас учить, особенно вязать эвенкийские узлы на верёвках.
Выехали, когда уже стемнело. А сам день-то, собственно, на день не похожий. Так, посереет часа четыре, и снова темнота. Если нет луны, то хоть «глаз выколи». Правда, от снега есть некоторая видимость.
А олени сегодня пошли уже не так ретиво, как вчера. На этом перегоне нам встретился встречный караван из фактории Учами. Это хорошо. Проложен след. Ехали всю ночь и день 21-го числа, и снова наступила ночь. Всю дорогу мешала нам встречная морозная позёмка. И вот у Иванникова вдруг упал олень. Подменили его из грузовой нарты. Всё равно не идут. Что делать? Караван ушел далеко вперед. Я тогда выстрелил из немецкого карабина (маузер). Эхо гулко покатилось по долине. Через некоторое время к нам приехал проводник с запасным оленем, которого мы и впрягли к Иванникову.
В полночь окончательно замёрзли. Температура явно была далеко за 50°. Воздух при дыхании осязаемо шуршал ледяшками. Наконец, первые нарты свернули к лесу, и у леса караван встал. Проводник предложил грузовые нарты оставить на опушке леса, т.к. чум далековато, ехать в гору, и свободные олени пусть идут запасными. В лесу снегу много, колея глубокая. Олени бегут неудержимо, чуют отдых. Ведь в пути без отдыха почти полтора суток, голодом.
И вот наконец увидели чум — тоже голомо. Станошницы также нет. Дров тоже нет. Это очень досадно. Отпустив оленей, принялись за заготовку дров, и вскоре запылала печка в голомо. Приготовили ужин, наелись и улеглись спать уже утром. Как приятно засыпать в тепле.
Проспав часа три, начали подниматься. Поднял всех холод. Замёрзли. Затопили печку, приготовили завтрак. Проводник, быстренько покушав, ушёл искать оленей. Долго он их искал, вернулся удручённым. Выпил горячего чаю, достал лыжи и снова ушёл. Вскоре пригнал одну группу оленей. Оседлал одного из них и уехал верхом. Наконец, в темноте пригнал остальных.