Читать книгу «Суровые испытания тайги» онлайн.

Проснулись среди ночи оттого, что кто-то бегает по телу, колется и кусается. Включили фары у машины, оказалось, это ёжики. Их было огромнейшее количество. Они съели все продукты, которые остались от ужина, а потом продолжили поиски на людях.

С рассветом стали укладывать вещи. Начальник партии, заталкивая свои вещи в рюкзак, засунул туда руку и тут же отдернул её с визгом. Оказывается, его укусил скорпион, он оказался очень крупным. Все долго рассматривали это паукообразное страшилище, его ногощупальцы вооружены клещами, а на конце брюшка удалось рассмотреть ядовитое крючкообразное жало. Укус оказался очень болезненным. Руку смазали спиртом и обработали йодом, боль прошла. После этого перетрясли все рюкзаки, но больше ночных пришельцев не обнаружили. Конечно, скорпион очень сильно всех напугал, особенно Тамару, ведь страшилище было величиною почти с её ладонь и она слышала, что их яд сильно опасен.

Начальник партии довез бригаду до места работы, дал все указания, а сам уехал с другой бригадой дальше. Тамара со своей бригадой начала обживаться. На следующий день приступили к работе, втроём пошли отыскивать пирамиду, по документации знак должен быть высотою семь метров, выстроен из деревянных деталей. Но в этой пустыне, где нет деревень и ни одного кустика, конечно, знак не сохранился, удалось отыскать центр. На месте пирамиды установили веху, сделанную из камыша, увязанного в длинный пучок. Через пару дней пригнали лошадей для передвижения. Начались жаркие дни. Стали страдать от жары и очень хотелось пить. Впоследствии местные жители научили Тамару как воздержаться от жажды. Нужно утром покушать плотно и желательно солененького, а потом выпить очень много горячего чаю. Холодную воду пить не нужно. Вскоре привыкли к такой диете и проблемы с жаждой закончились.

Однажды увидели вдали озеро и срочно направились к нему, но когда стали приближаться, то быстренько разочаровались — это оказались такыры. Белая солончаковая поверхность, испещрённая трещинами, была похожа на красивый паркет, без единого стебелька и кустика. Эта глинистая плоская поверхность весной заливается водой, а затем вода испаряется и безжизненная поверхность сохраняется с глянцевым отражением весь год. На обратном пути к стоянке на небе появились облака, радовались дождю. Вдруг подул шквалистый ветер, небо потемнело, упало несколько капель дождя, а затем посыпал крупный град величиной с голубиное яйцо, но он быстро закончился, наставив девушкам огромное количество синяков. Солнце выглянуло, и все быстро обсохли и стали считать, у кого синяков больше.

Через несколько дней пришлось перебазироваться на территорию барханных песков Муюнкума. В первую очередь начали обследовать центры пунктов триангуляции, зная, что наружные знаки не сохранились. Поднялись на самую высокую горку из сыпучего песка, кругом осмотрели и обнаружили, что монолит пункта триангуляции выдуло ветром и он лежит в низине, присыпанный песком, хотя был закопан на глубину два метра. Здесь удалось увидеть пески разновидностью от ровных, бугристых, грядовых, ячеистых до барханных, при постоянных ветрах конфигурация их меняется и они перемещаются на большие расстояния. Был такой случай, когда геодезическую пирамиду переместило ветром на десятки метров. Различных ползучих пауков, а здесь их разновидность огромная, в песчаных местах меньше. Скапливаются они в основном ближе к обжитым местам.

Однажды днём решили отдохнуть в период самой жаркой поры, натянули брезентовый тент, сделав небольшую тень и улеглись. Когда проснулись, увидели на тенте чёрную каракуртиху с многочисленным потомством, она, очевидно, тоже отдыхала, постарались аккуратно избавиться от такого опаснейшего соседства. Местные жители рассказывали, что каракурт очень ядовитый паук, особенно он опасен в весенний период. Усы самки смертельны не только для человека, но и для лошади. Эти науки на людей не нападают, но если их потревожить, можно получить дозу смертельного яда, такие случаи у местных жителей происходят с детьми. Среди пауков самыми распространёнными являются фаланги, их здесь можно увидеть каждый день. Величиной они иногда достигают со спичечный коробок. Это ночные хищники, укус их очень болезненный, но не опасен, они питаются в основном падалью. Их укусы в бригаде испытали все, после укуса на теле остаётся обожженная полоса. Она заражает трупным ядом. Но а змей в этих местах видимо-невидимо. Они здесь постоянные коренные жители. Их можно обнаружить в рюкзаке, о спальном мешке, в коробках среди продуктов, утром у потухшего костра в оставленном ведре, сковороде или кастрюле. Вначале шарахались с визгом от их постоянного присутствия, но со временем привыкли.

Как-то раз в процессе полевых измерений к бригаде подъехал казах верхом на лошади, очевидно, пастух. Топографы угостили его сахаром — это у них считалось самым лучшим угощением. Затем дали ему посмотреть в объектив теодолита, его радостные эмоции действовали на всех членов бригады. Пастух пригласил вечером топографов в гости на махан — казахское кушанье из мяса. Так установилась тёплая дружба с этой казахской семьёй, а затем и со всеми жителями маленькой деревушки. Они оказались очень добрыми, душевными людьми. В случае каких-либо проблем все сразу приходили в бригаду и предлагали свои услуги. В один из вечеров повариха бригады Надя нечаянно наступила на змею, та, конечно, ее ужалила. Тамара обратилась к местным жителям, они подняли всю деревню, привезли из соседнего аула дряхленькую лекариху, пояснив, что она вылечивает любые змеиные укусы и, действительно, она сумела остановить проникновение яда в организм девушки. Лекариха три дня жила в деревне и каждый день поила какими-то лекарственными снадобьями, а к укусанной ранке прикладывала тампоны с ядовыводящими травами.

Тамара, вглядываясь в испещрённое глубокими морщинами загорелое дочерна лицо целительницы, поинтересовалась её возрастом. «Голубушка, я на семьдесят лет старше тебя» — ответила казашка. «Неужели Вам девяносто два года?» — усомнилась Тамара. Лекариха положительно кивнула головой. После этого топограф задумалась, каким образом она узнала про мой возраст. Стала расспрашивать у пастуха, а он ответил, что лекариха владеет проницательностью и знает всё наперед. Тамара хотела задать ещё какой-то вопрос, но увидела, что целительница закрыла глаза и сосредоточенно шепчет, нагнувшись над змеиным укусом.

Чем дольше работала неискушенная в жизни Тамара в Казахстане, тем больше восхищалась добротой местных жителей, их отзывчивостью, душевным расположением, стремлением сделать топографам приятное, оказать помощь в любую минуту.

Чёрный камень

Мы с начальником партии Василием Фёдоровичем Колесняком летели на вертолёте, обследуя новый участок работ для следующего года. День был солнечный, во все стороны просматривались бескрайние массивы горной тундры. Вершины плоских гор усыпаны гигантскими россыпями обомшелых камней. Чётко выделялись массивные плешины светло-зелёного цвета с голубым оттенком ягеля. Берега многочисленных озёр и рек покрыты густыми зарослями лиственниц и кустарников. Для диких оленей здесь раздолье, много кормов и рядом прекрасные лесные укрытия и соответственно уютно в этих условиях живётся волкам и другим лесным обитателям. На озёрах скопилось огромное количество перелётных птиц, они вереницами перелетали с одного озера на другое, готовясь лететь в далёкие южные края. И, конечно, в многочисленных водоёмах изобилие разной рыбы.

Наша цель облёта состояла в том, чтобы в первом приближении осмотреть регион, подобрать удобные места для строительства новых баз партий. Главным условием было: возможные посадки для гидросамолетов в летний период; в зимний — самолётов малой авиации в лыжном варианте и, конечно, должна быть вертолётная площадка, кроме того требовалось наличие строевого леса и ряд других условий.

Вдруг на берегу озера мы увидели каркас чума. Нас это заинтересовало. Крутой склон не позволил вертолёту приземлиться рядом, пришлось посадить вертолёт за полтора километра, на берегу реки. Мы с начальником партии отправились к заброшенному чуму, а лётчики быстренько стали забрасывать блёсны в реку, начиняя крючки различными обманками, даже похожих на мышей. Густой мелкий кустарник создавал неудобства в движении, но мы продолжали идти, приближаясь к одиночному остову. Нас интересовало, что могли здесь люди делать? На сотни километров нет ни единого населённого пункта, даже нет на объекте ни одной избушки, и вдруг каркас.

Страшное зрелище предстало перед нами. Конический остов, сделанный из жердей лиственниц, оказался очень древним. Оленьи шкуры, которыми когда-то был покрыт чум, содрало и разнесло ветром по всей тундре. Среди истлевших шкур валялись человеческие скелеты больших и малых размеров, здесь же мы увидели совсем маленький череп человеческой головы. Разбросана скудная изржавевшая посуда. По сохранившемся остаткам различных предметов трудно было установить, когда эта трагедия произошла. Больше всего нас волновало, с чем это связано? Что могло подействовать, чтобы в один момент погибли сразу несколько человек в одном чуме, даже дети. Загадочный чум не давал нам покоя, обошли кругом, спустились к берегу озера, обнаружили старые пни, очевидно, люди рубили жерди на каркас чума. Недалеко от чума, в зарослях кустарника, удалось найти остатки изгнивших нарт, поэтому появилась версия, что трагическое событие произошло в зимний период. Мы молча всматривались в оставшийся каркас, выполнявший роль надгробного памятника, в останки человеческих скелетов, которые вызывали чувство скорби, сострадания, тяжёлой беды, на душе становилось жутко. В это время над нами пролетал караван курлыкающих журавлей, они с тревогой, грустью и унынием извещали о прощальном отлёте со своей родины, наводя на нас тоску, которой мы были уже переполнены.

В этот момент у вертолёта послышались ружейные выстрелы. Мы озабоченно переглянулись. Загадочные выстрелы продолжались. Насторожившись, мы отправились в сторону вертолёта. Шли молча, строя различные догадки, уверяя себя, что с медведем не могло быть встречи, они сейчас уже забиваются в густые заросли перед зимней спячкой, накопили достаточно жировых запасов, в этот период они становятся спокойными и всякая агрессивность у них исчезает. Наступило оружейное затишье. Вскоре стрельба возобновилась. Мы ускорили шаг, хотя становилось страшновато. Мы спустились к лесу и решили к вертолёту подойти со стороны леса и вначале из-за деревьев рассмотреть, что делается у вертолёта.

Вертолёт на стоянке находился в одиночестве. Стрельба продолжалась на берегу реки. Мы по лесным зарослям стали пробираться вниз по склону. Подойдя к берегу, сквозь деревья, увидели двух членов экипажа, а прилетело трое. Совсем непонятно было, чем они занимаются. Мы постарались приблизиться к ним. Командир вертолёта сидел верхом на подпрыгивающем человеке, а второй пилот бегал вокруг него с ружьём, пытаясь сделать очередной выстрел в лежащего. Мы приподнялись и с криком отправились к экипажу, чтобы не попасть под случайный их выстрел.

Подойдя вплотную, мы сразу разобрались в ситуации. Оказывается, командир сидел верхом на вытащенном на берег таймене, который, как впоследствии при взвешивании выяснилось, весил пятьдесят пять килограммов. Для того чтобы вытащить его на берег, им пришлось много раз стрелять в него, боялись, что оборвёт леску и уплывёт. Кроме этого тайменя, они поймали ещё несколько штук, но те были по пятнадцать-двадцать килограммов каждая.

Бортмеханик ушёл вниз по течению, никак не мог подтянуть к берегу тайменя, старался его измучить, но не получилось. Рыбина порвала леску и уплыла в свои глубокие просторы. Мне никогда не приходилось видеть столько много рыбы гигантских размеров, пойманной на леску.

Вечером мы пригласили нашего экспедиционного любимца эвенкийского старца Топтогыра. Нам хотелось рассказать и узнать его мнение о скелетах в бывшем чуме в далёкой горной тундре. Мы рассказывали, а эвенк спокойно, молча слушал нас, посасывая свою замусоленную трубку, не перебивая и не задавая нам вопросов. Он сидел, словно мумия. Его узкие глаза совсем сощурились. Мы закончили говорить. Наступила длительная пауза. Потом Топтогыр вымолвил: «Однако тунгусы помер от чёрного камня, много тунгус помер от чёрного камня». Старец начал нас пытать, находили мы в чуме или около него чёрные камни. Я вспомнил, что мне под сапог попал плоский чёрный камень величиною с утюг, я его пнул в сторону, удивившись, что камень очень уж чёрный.

Топтогыр прояснил нам причину, от чего погибли люди в том далёком чуме. Я сразу же вспомнил, как в Игарке мне с Л.А. Кашиным на мерзлотной станции рассказывали эпопею массовой гибели эвенкийского народа от угара каменного угля. Старшее поколение местных аборигенов называют себя тунгусами, так их называли во все давние времена. Они приспособлены выживать в чумах даже в самые лютые морозы. Обычно посреди чума горит костёр, обложенный камнями. Дым поднимается и улетучивается в отверстие. Когда нагреваются камни и прогорают дрова в костре, остаются раскалённые угли в кострище, дающие тепло, в этот период верхнее отверстие затыкают специальной затычкой, сделанной на длинном шесте. Всё тепло сосредотачивается в чуме, в котором обычно жили большими семьями. Тепло сохранялось до самого утра даже в самые трескучие морозы.

Однажды тунгусы наткнулись на каменный уголь, называя его чёрным камнем, и удивились, что чёрный камень горит и даёт много жару, а не знали, что он выделяет ядовитый угарный газ. Нельзя было затыкать верхнее отверстие в чуме, пока угли окончательно не сгорят. Стали гибнуть семьи, иногда в суровые зимние морозы погибали целые стойбища. Наступило время, когда тунгусы отказались от чёрного камня и вновь стали использовать дрова, которые в основном готовятся из местной лиственницы.

Чёрные камни унесли много жизней у северных народов, поэтому аборигены даже не хотят вести разговор о чёрном камне.

Утопленное золото

Мне удалось в очередной раз прилететь в заполярный посёлок Таймыр, приютившийся на крутом юго-западном берегу огромного Хантайского озера. Природа здесь на крайнем севере очень суровая, из огромного разнообразия лесных пород в этих краях выживает кое-как лиственница и только по береговой части вокруг озера, а выше в горах они не растут. Там начинается горная тундра с серой замшелой каменистой поверхностью. Такая унылая однообразная серость распространяется на сотни километров до самого побережья Ледовитого океана.

Вечером ко мне пожаловал мой давний знакомый эвенк Топтогыр. В летний период он работал в наших бригадах каюром на оленях. Его преклонный возраст виден был в его седых длинных волосах, глубоких морщинах на обветренном лице, редкой бородёнке и, конечно, в его изношенной одежде. При работе в тундре с оленями равных ему не было: он не только превосходный знаток в обращении с оленями, но он обладает большими знаниями о всей окружающей местности, владеет каким то непонятным чутьём, интуицией. За многие годы спасал не один раз наших начинающих геодезистов и топографов, которые попадали в сложную ситуацию сурового заполярного режима жизни.

По натуре Топтогыр очень молчаливый, он мог часами сидеть рядом, не вымолвив ни единого слова. Бывали моменты, когда разговор касался каких-то случаев из его жизни в молодые годы, он увлекался и изливал любопытные истории. В этот раз он спросил меня: «Ваш курчавый Володя почему долго к нам не приезжай?». Я понял, о ком он спрашивает. Рассказал эвенку, что Володя уволился и живёт теперь на побережье Чёрного моря. Старик вдруг вымолвил: «Однако золото он забрал». От этих слов я опешил и стал расспрашивать эвенка. Абориген рассказал любопытную историю.

Эта эпопея началась давно, тогда тридцатилетний Топтогыр уже слыл опытным каюром — проводником. Эти качества ему перешли по наследству от деда и отца. Тогда приехали в посёлок два инженера, отец с сыном из Ленинграда. Они занимались поисками золота в горах Путорана. Топтогыр проработал с оленями у них всё лето в должности проводника. Они прекрасно ему платили. На следующий год они вновь появились и опять с Топтогыром уехали на оленях на всё лето в горы Путорана. В тот год они нашли золото у подножья гор, на берегу безымянного ручья, и начали его добывать. Задержались до глубокой осени. Решили возвращаться по снегу на оленьих нартовых упряжках. Готовясь к морозам, проводник соорудил чум. Утеплил его, в нём коротали длинные ночи.

Дождавшись устойчивого снежного покрова, когда озёра и реки сковало надёжным льдом, оленьи упряжки отправились в далёкий маршрут, в сторону Хантайского озера. На первой упряжке ехал проводник, за ним следовал отец с добытым богатством, на нартах последней упряжки находился сын. Упряжки были надёжные. В нартах запряжены по четыре оленя. Имелось ещё два запасных оленя. Ехали по снегу быстро. Легко давались оленям отрезки маршрута, когда путь пролегал по рекам и озёрам. Проезжали по льду одного озера, вдруг нарты Топтогыра начали проваливаться, но олени успели выскочить и эвенк даже не успел промокнуть. Следовавшая упряжка со старшим изыскателем попала в полынью. Проводник успел соскочить со своих саней и начал вытаскивать из воды своего начальника. Олени скользили, падали на колени. Инженер крепко уцепился за нарты и его удалось быстро вытащить из воды. Упряжка сына благополучно свернула в сторону и оказалась вне опасности.

Сын помогал отцу раздеваться. Мороз сковывал мокрую одежду. Каюр разжигал костёр. Сын тоже разделся и часть своей тёплой одежды отдал отцу. Топтогыр кипятил чай и горячим отваром отпаивал перепуганного, дрожащего от холода изыскателя. Проводник собрал оленьи шкуры со своих нарт и завернул в них руководителя, заставляя пить горячий чай, затем предложил быстро бегать вокруг костра. Топтогыр понимал, что инженер не прогревается, багровый цвет лица указывал на опасное состояние здоровья. Тогда Топтогыр заколол оленя, нацедил из него кружку горячей крови и заставил инженера выпить, долго он сопротивлялся, подкатывало рвотное состояние, но эвенк настоял опустошить кружку. После этой дозы лицо инженера стало приобретать нормальный цвет.

Согревшись и восстановив свои силы, отец приказал проводнику соорудить на берегу чум и сообщил, что пока багаж со дна озера не будет поднят, они будут жить здесь. В первые минуты этой трагедии у сына появлялась страсть раздеться и нырнуть, но отец категорически запретил. Весь груз вместе с золотом оказались подо льдом, на дне озера. Началась монотонная работа по выуживанию золота. Каюр вырубал и сооружал различные рогатулины, крючки из лиственниц. Изыскатели привязывали их к верёвкам и забрасывали в воду. На второй день удалось зацепить оленью шкуру, которая находилась в процессе езды на нартах. Инженеры воспряли духом и начали поиски более энергично. Использовали хорей — это длинная тонкая гибкая палка, которой управляют оленями в упряжке. Хорей немного толще, чем рыболовное удилище. Глубина озера в этом месте достигала от трех до пяти метров. Иногда крючки цеплялись, но срывались, и вновь начинали забрасывать верёвки с крючками. Шли дни безрезультатных поисков. Погода начинала портиться, подул северный ветер, позёмка срывала снег и уносила, спрессовывая глубокие забои. У отца появился кашель, стала подниматься температура. Требовалось лечение. Изыскатели решили поиски отложить на лето.