- Я понимаю, что оскорбила вас. Я еще плохо знаю менталитет вашей расы. И не хочу ,чтобы и у вас были проблемы с кланами ваших наложниц. Как у мужа... - она помолчала, собираясь с силами, - Что же касается вашего правомерного вопроса, то тут вы ошиблись. Это я спрашивала мужа... почему он до сих пор не ... не спросил... не захотел... детей... Рок ответил, что сейчас не время. Что позже он объяснит, почему нам нельзя иметь детей. Никогда. - Моя девочка с мольбой взглянула на меня, - Пожалуйста, скажите, почему нам с мужем нельзя было иметь детей? Что это за закон такой? А, если не закон, то что это могло быть?
Я слушал мою несчастную нэру и все больше ужасался. Судя по всему, Морокк заключил с семьей своей убиенной жены, договор жизнь-на-жизнь. Да, она была очень красива. И ее клан был немногочисленен, но очень влиятелен. Убив жену, Морокк стал должен ее клану жизнь вдвойне. То есть, двое его детей, если таковые появились бы у него, автоматически становились бы рабами. И, зная казненного мною безутешного отца, он превратил бы их жизнь, в нечто большее, чем ад. Лера не смогла бы выдержать такое. Трудно сказать, как бы она повела себя, когда ей поставили бы условие отдать своих детей в рабство. И сколько новых трупов бы появилось. И что мне сейчас ей ответить.
Она имеет право знать правду!
- Нэра, прежде чем ответить на твой вопрос, я должен уверить тебя в том, что Морокк не просто тебя любил. Ты была для него всем. И он не знал, как объяснить любимой и любящей женщине, что очень хочет, но никогда не сможет оплодотворить ее. Потому, что их дети станут рабами клана его убитой жены.
Делее, я подробно объяснил моей девочке суть подобного договора. И его последствия.
Она, закусив кулачок, внимательно слушала мои объяснения.
Потом, с трудом выговаривая слова, спросила:
- Значит, все мои дети, будут рабами?
- Нет. Выйдя замуж за меня, все обременение, доставшееся от Морокка, с тебя снимается.
- А тот клан. Он будет пытаться добиться исполнения договора? Будет пытаться забрать у меня детей... если они у меня когда-нибудь родятся?
Как же я не хотел сворачивать на эту тему!
- Нет. Это клан тебя не побеспокоит.
- Почему вы так уверены?
Я чуть не взвыл от ее дотошности.
- Потому, что этого клана больше нет.
- Как это - нет? Куда он делся?
Космос! Дай мне силы!
- Этот клан уничтожен по приказу Правителя!
Она посмотрела мне в глаза и все поняла:
- И выполнение приказа было возложено на вас?
Я отвел глаза:
- Да. Это была моя обязанность. Вы вправе меня презирать. Палач - не то, чем можно гордиться.
- Казнили всех? Даже... детей?
Я опустился на колени перед нэрой, обнимая ее а талию, заглядывая в глаза в страхе увидеть там презрение и отвращени:
- Слава Богам, в этом клане не было ни детей, ни подростков. Но, если бы были, то я бы подал прошение оставить их в живых. Хотя бы рабами нашего клана. Которых всегда можно восстановить в правах, если бы ты этого захотела.
Где-то в глубине затянутых горем глаз, появилась ... благодарность.
Она робко коснулась рукой моих волос:
- Спасибо! Простите меня за неприятный разговор.
Невольно трансформируясь, обвил Леру хвостом и руками, утыкаясь ей в волосы:
- Милая, мне не за что тебя прощать. Это у тебя мне надо вымаливать прощение. За то, что не даю тебе покоя во время траура. За то, что сделал больно, затронув тему детей. Но я хочу и буду добиваться нашей полной связи. И уже сейчас, прошу тебя о разрешении, в первую же нашу близость позволить тебя оплодотворить! - сказал я, шалея от собственной наглости. - Я очень тебя прошу. Не отказывай мне сразу.