Читать книгу «Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник» онлайн.
— Пойду–ка посмотрю, и если он действительно такой, уверую в Бога и начну ходить в церковь.
Она пришла и увидела человека, которого можно было принять за сумасшедшего, и сказала себе:
— Нет, эти верующие не в своем уме, кому верят, этому? Я не смогу стать такой, как они!»
Слава Богу и отцу Гавриилу, что она стала верующей.
Отец Гавриил не занимался только и целиком подвигом юродства. Многие полагали, что он был юродивым отцом, но это не совсем так. Это тяжелое и мучительное бремя юродствования отец Гавриил время от времени использовал для сокрытия своих дарований, потому что были большие периоды, когда он начинал жить своей настоящей внутренней жизнью. Тогда он совершенно не был похож на простого смертного. В это время он почти не выходил из кельи; его общение с посетителями ограничивалось только благословением, и если его ничего не спрашивали, сам не говорил ни слова. В это время он лишь изредка нарушал молчание, по необходимости — когда в ближнем, которого любил как самого себя, без какой- либо подсказки с его стороны, угадывал боль и невзгоды. Он заговаривал с ним именно на эту тему, иногда тихо и мягкосердечно, а иногда тихо, но строго. В такие минуты не было человека, пусть даже смелого, сердце которого не преисполнилось бы страхом и почтительностью, потому что было ясно, что ты стоишь перед большим старцем.
Взваливая на себя время от времени бремя юродства, отец Гавриил получал от этого двойную пользу — монашескую и жизненную. Жизненная польза заключалась в том, что, разыгрывая сумасшествие, он тем самым унял гнев и постоянный контроль советской власти, этого ярого богоборца, который не давал ему жить; и вторая, монашеская польза заключалась в том, что многие считали его душевнобольным. Многие уважали его, но это было уже в последний год его жизни, когда его величие уже не смогло укрыться. Однако многие, несмотря на благосклонное расположение к нему, «осторожничали» и держались в стороне:
— Знаешь, я думаю, лучше соблюдать некоторую дистанцию: береженого Бог бережет.
Мы в самом начале говорили и сейчас продолжим мысль, что после освобождения из заключения жизнь отца Гавриила полностью изменилась. Он остро и болезненно столкнулся со множеством жизненных вопросов. Пожалуй, самым болезненным для него было увольнение из церкви. Известно, что Святейший Ефрем II принимал активное участие в освобождении отца Гавриила из заточения. На личностном уровне между ними царило глубокое уважение, но здесь одержал верх безбожный коммунистический режим — это было их строжайшим требованием. Отец Гавриил все прекрасно понимал, но все же это решение очень уязвляло его боголюбивое сердце.
Он остался без средств. Из–за тяжелых материальных затруднений он, как сам говорил, начал столярничать. Он изготавливал красивые изделия из дерева: столы, стулья… И так — физическим трудом — добывал средства к существованию. Так продолжалось некоторое время, а затем он, преследуемый режимом и службой безопасности, чем были напуганы и члены его семьи, взвалил на себя жестокий подвиг юродства. В результате власти отстали не только от него, но и от членов его семьи.
Отец Гавриил оставил дом — единственное в то время место его пребывания — и, вдобавок к юродству, начал жить на кладбищах. В течение пяти лет зимой и летом, в снег, мороз, ветер, дождь, палящую жару он жил под открытым небом, ютясь на кладбищах28. Ходил босой и нищенски одетый. Он изредка заходил домой, посещал свою любимую церковь–келью и скоро уходил. Это были жесточайшие годы в его жизни — борьба против собственных духовных и плотских страстей, служение ради того, чтобы путем очищения неразлучно обрести единственно желанного для него Христа.
— Пищу, достаточную для моего пропитания, мне давали на кладбищах, — рассказывал он нам. — Родственники, приходившие с приношением на могилы своих близких, угощали меня. Некоторые, увидев меня, сами подзывали и подавали, к некоторым же я шел сам, и они, увидев мою нищету, ничего не жалели. Я годы прожил, ближний мой, на кладбищах, и не помню ни одного случая неподобающего обращения со мною, там я видел великую доброту и любовь.
Вспоминается сказанное им во время этого разговора:
— Во время жизни на кладбищах Господь избавил меня от страха, ближний мой, и удостоверил в том, что человеку перед Богом нечего бояться, разве только греха.
По субботам и воскресеньям он присутствовал на молитвах и литургиях и причащался вместе с мирянами. В это время отец Гавриил стоял на богослужении в полном монашеском одеянии, а после молитвы, опять нищенски одетый, ходил по улицам Тбилиси. Иногда по воскресеньям, после литургии и причащения, в многолюдных местах он громко проповедовал народу о Боге, спасении души и Церкви.
Во время таких проповедей вышедший из храма отец Гавриил был в полном монашеском одеянии, и его поведение и речь были далеки от образа юродивого. Эти проповеди не оставались незамеченными, и часто все это заканчивалось арестом. Его задерживали на день–два в отделении, «пугали», а потом отпускали. Бывали отдельные случаи, когда с ним обращались жестко.
Во время одной из таких проповедей народ, собравшийся перед Кашвети, почтительно уступил дорогу пожилому мужчине строгого вида, который внимательно слушал проповедь отца Гавриила. Когда отец Гавриил закончил проповедь, он сперва спросил имя, а затем обратился к нему:
— Вы это говорите без подготовки или проповедуете заранее написанное?
Отец Гавриил сказал:
— Без подготовки, как Дух подскажет.
После такого ответа строгого вида человек достал из кармана записную книжку, написал маленькую записку, протянул отцу Гавриилу и сказал:
— Отец Гавриил, это мой домашний адрес, когда пожелаете, приходите, я хочу близко познакомиться с вами, дверь моего дома всегда будет открыта для вас.
Этот представительный мужчина был Константин Гамсахурдия29. Его увлекла проповедь отца Гавриила, и ему захотелось непосредственно пообщаться и побеседовать с ним. Известно, что господин Константин был строгий человек и редко кому открывал дверь своего дома. В связи с этим можно предположить, что характерная для его личности строгость была обусловлена также и той осторожностью, которая для такого человека, как он, в те времена была крайне необходима. Константин Гамсахурдия был человеком, чье сознание и убеждения носили в корне национальный характер, он ненавидел коммунизм и далеко держался от тех, кто служил коммунистическим идеям. Правительство, со своей стороны, пристально наблюдало за каждым его шагом и выжидало, как бы уличить его в чем–либо, что послужило бы поводом для его личностного или физического уничтожения. По этим и другим причинам господин Константин с трудом, с большой предосторожностью открывал кому–либо дверь своего дома. В отце Гаврииле он увидел образ богослужителя, который внушал ему полное доверие. Его удивление вызвали проповедь и сила его слова, и он слушал до конца, не двигаясь.
Когда отец Гавриил юродствовал, он ходил нищенски одетый. Иногда он ставил на плечо кувшин с выбитым дном, шел по улице и во всеуслышание громко говорил:
— Поймите, люди, человек без любви похож вот на этот кувшин с выбитым дном. Что не вливай в него, ничего в нем не останется и исчезнет бесследно. Поэтому возлюбите Господа Бога и ближнего, не то будет бесплодна жизнь ваша!
Отец Гавриил до прихода в Самтавро в течение многих лет часто ходил на мусорные свалки и собирал выброшенные иконы и церковную утварь. Проявление неуважения к святыням в таком виде, к сожалению, в то время случалось часто, так как власти по–прежнему варварски разрушали храмы, и люди по причине неверия и страха выбрасывали в мусор все имеющиеся у них церковные святыни. Все, кто в эти годы ходили на свалку, знали отца Гавриила. Это были свинопасы и животноводы, которые собирали для скота выброшенный на свалке хлеб, что в то время было обычным делом. Никто не берег тогда эту богодарованную пищу.
Наряду с поиском икон, отец Гавриил мешками собирал хлеб, так как он договорился с этими людьми: если они найдут икону или какой–нибудь церковный предмет, чтобы не проходили мимо и сохранили их у себя, а потом, когда опять встретятся, отец Гавриил выкупит найденные ими иконы или церковные предметы деньгами или хлебом. Так добыл он и собрал много драгоценных и более простых икон. Эти иконы он тщательно чистил и восстанавливал и с благоговением предоставлял им место в построенной им церкви- келье. Это дело требовало больших усилий и стараний. На протяжении многих лет таким путем, а также благодаря иным своим стараниям у отца Гавриила накопилось много драгоценных икон в ковчегах и киотах и без них. Несмотря на то что ему доставляло большое удовольствие смотреть на них, он все же со смирением принял следующее решение:
— Иметь такие драгоценные иконы — это большая честь для меня, лучше я пожертвую их Католикосу, пусть он, предстоятель Церкви, распорядится ими.
Известно, что отец Гавриил пожертвовал Патриархии и, в частности, Патриарху, Святейшему и Блаженнейшему Илие II много драгоценных икон. Эти иконы из церкви–кельи отца Гавриила вывезли на трех машинах, которые послал сам патриарх. Это произошло в конце 1980 годов. Отец Гавриил оставил себе простые по исполнению иконы.
Тот, кто ни разу не видел церковь–келью, построенную отцом Гавриилом, не может со всей полнотой понять, как он любил Бога. Если выражаться образно: это рай на земле, обитель Божественной любви и спокойствия. Все это строение, в полном смысле этого слова, каждая его стена украшена и завешана святыми иконами и церковными предметами, большинство из которых найдены на свалках. Это — Божественный мир, созданный чистой и горячей любовью.
Здесь, в этой церкви–келье, находится большая икона Христа Спасителя, на ней во весь рост изображен сам Господь. Эту икону отец Гавриил заказал знакомому художнику. Условие было такое: художник должен был поститься и так, соблюдая пост, писать икону. Условие было выполнено, и все это время, пока художник писал икону, отец Гавриил каждый рабочий день находился у него.
[28] В этот период, после освобождения из заключения (в 1966 году) и до назначения священником в монастырь Самтавро и семинарию (1971 год), отец Гавриил непрерывно подвизался на кладбищах. А всего его жизнь на кладбищах, в течение которой он нищенствовал для пропитания, продолжалась до пятнадцати лет. Только это было позже и короткими периодами: с 1972 года, когда его освободили от священнического служения в монастыре Самтавро и семинарии, и до 1990 года, окончательного поселения в монастыре Самтавро.
[29] Грузинский классик, великий писатель.