– Типа того. Ну что? Погнали?
Ой, да ладно. Он никогда не угадает. Это нереально!
– Погнали!
– Исполнитель мужчина или женщина?
– Эй, красавчик! Можно «Пина коладу» (прим.автора: коктейль на основе светлого рома с кокосовым молоком и ананасовым соком)? – кричит размалеванная девица, активно демонстрируя свои спелые арбузы.
– Конечно, зайка, – отзывается Клим, даже не глядя в ее сторону.
Ощущаю режущее чувство в груди. Становится не по себе. Зайка. Солнышко. Малышка. Он играет. Со всеми играет. И со мной тоже. Что я делаю?
– Аня, проснись. Отвечай на вопрос, – обращается ко мне Клим, пока сам орудует бутылками.
– Мужчина, – отвечаю еле слышно.
Уверенность сдувается, точно воздушный шарик, долго пролежавший на солнце. Только Никита не солнце, он скорее метеорит. Обманчиво красивый и сияющий, но не успеешь моргнуть глазом, как он рухнет на голову, проломив череп.
– Что ты там мяукнула? – насмешливо переспрашивает Никита.
– Мужчина!
Никита ставит на барную стойку высокий красивый бокал, украшенный кусочком ананаса:
– Держи, сладкая.
Она тут же обхватывает губами трубочку и делает огромный глоток, громко мыча и хлопая ресницами, словно это действительно что-то неземное. Девица улыбается Никите и облизывает губы:
– Интересно, а ты во всем так хорош, бармен?
Меня сейчас стошнит…
Никита бросает на меня мимолетный взгляд и шагает к девушке ближе. Упирается локтями в столешницу и вытягивает шею:
– Во всем. Только ты для меня недостаточно хороша. Топай давай к своим харям. Вонючие бабковые утырки для тебя в самый раз. Но, если я так сильно понравился, можешь влезть под барную стойку и сделать мне минет. Думаю, такой коктейль тебе тоже придётся по вкусу.
Клим едва успевает присесть. Стакан врезается в ребро деревянной полки и разлетается на мелкие осколки вперемешку с каплями напитка. Пузатая бутылка валится вниз, обещая разбавить «Пино коладу», но Никита успевает ее поймать, вскакивая на ноги.
– Ушлепок! Да кто ты такой?! Сейчас я скажу Валере, и он тебе…
– А если я скажу ему, что ты предложила мне трахнуться в туалете? Как думаешь, что он сделает? Он ведь уже заплатил, а значит все права на тебя сегодня у него, – спокойно отвечает Никита, возвращаясь в образ надменной сволочи.
– Ты пожалеешь! – визжит она.
– А ты идешь нахер из нашего заведения. И подружкам своим передай. Снег растаял. Ищите клиентов на улице.
Девица, надрывно всхлипывая, разворачивается и уносится на выход. Провожаю ее взглядом и осматриваю зал. Всем пофиг. Абсолютно. Пьют, жрут и хохочут.
– Ты просто монстр какой-то. Что она тебе сделала?
– Малышка, ты снова слышала, но не слушала. Я не терплю проституток в заведении. Обычных безвозмездных шлюх – да, это их образ жизни, они получают от этого кайф. Любят секс. Это даже хорошо. Но вот таких… – Клим сжимает челюсть, его лицо превращается в жестокую маску. – Продавать себя за бабки. Это самое отвратительное, что может сделать женщина с собой. Так себя опустить. Сколько ей лет, по-твоему?
– Э-э-э… Не знаю. Около тридцати?
– Да. В этом районе. Она не выглядит больной или ущербной, верно? Почему тогда не устроится на нормальную работу? Да хоть той же уборщицей, продавщицей в ларек. Куда угодно! Знаешь, почему она это не делает? – Никита смотрит так, что страшно дышать.
Столько ненависти в его темных глазах. Она затягивает, как черная дыра. Там вся бесконечность презрения и ярости.