Никита зол. По нему не видно, но я чувствую его тяжелое настроение. Продолжаем путь все дальше из города по полупустой трассе. Молчание давящее, неспокойное. Через время ровный асфальт сменяет грунтовая дорога и становится просто невыносимо. Фонарей больше нет, путь освещает лишь белый свет фар. Деревья с обеих сторон похожи на огромных монстров.
– Страшно? – спрашивает Никита.
– Нет, – упрямо поджимаю губы.
– Не бойся, здесь нет ничего…
Фары гаснут, Никита жмет на тормоз, и уши разрывает оглушающий звук автомобильного гудка. Ремень впивается в грудь, выбивая из нее протяжный испуганный вопль, покруче чем в фильмах ужасов. Если бы я была героиней такой киноленты, меня бы убили первой, чтобы заткнуть.
Все случается так ошеломительно быстро. Сердце неистово тарабанит в ребра. Никак не могу отдышаться, хватая ртом воздух. Пытаюсь вглядеться в темноту за лобовым стеклом, но не вижу ровным счетом ничего. И тут… Слева раздается тихий хриплый смех.
Сука!
Дважды сука!
Трижды!
– Никита! – ору я, отстегивая ремень.
Адреналин буквально кидает меня на него. Беспорядочно бью по плечам и груди, а Никита все никак не может перестать ржать.
– Смешно тебе, идиот?! Придурок! – продолжаю колотить его, не встречая сопротивления. – Ненормальный! Пришелец недоделанный! Да откуда ты свалился?!
– Четыре, – Никита смыкает руки у меня за спиной, заваливая к себе на грудь.
– Ненавижу тебя! – упираюсь лбом в его плечо и тяжело дышу. – Ненавижу… – шепчу, вдыхая его крышесносный запах.
Никиту все еще потряхивает от беззвучного смеха, руки ласково гладят меня по спине.
– Зачем ты это сделал? – бью его макушкой в подбородок.
– Хотел разрядить обстановку.
– Офигенная идея! Гениальная! Ты понимаешь, что я чуть не родила?!
– Аня, ты вообще знаешь, что прежде, чем кого-то родить, сначала нужно…
– Вот лучше заткнись. Серьезно, – рычу я. – Мы в гребаном лесу. И я без зазрения совести привяжу тебя к дереву и оставлю на съедение волкам, если еще хоть раз пошутишь про мою…
– У тебя очень плохо с угрозами.
Закатываю глаза. Жаль он не видит уровень моего сарказма, но, надеюсь, слышит:
– До тебя мне, конечно, далеко.
– Я дам тебе пару уроков.
Его руки на моей спине оживают и ползут вниз. И теперь я действительно начинаю бояться.
– Это то, что ты хотел мне показать? – тяну за спасительную ниточку, понимая, что сейчас может случиться то, к чему я не готова, и то, от чего вряд ли смогу отказаться.
Чувствую это кожей, сердцем, каждой клеточкой. В медленных движениях его рук и тихом дыхании. Мы снова слишком близко, и это кажется таким настоящим и честным. Он поймал меня в ловушку, не понимая, что я уже давно попалась.
Здесь нет никого. Совсем. Только мы. И притворяться становится все сложнее. Сопротивляться нет никакого желания. Хочется попросить его о поцелуе. Или даже сделать это самой? Нужно всего лишь поднять голову и…
Я ужасна. Отвратительна самой себе.
Никита прижимается щекой к моей голове: