– А… а… ви… ви… – мальчишка замолчал, зачарованно глядя в чёрные колодцы вампирских глаз. Геренд быстро прочитал его память о последних часах – о том, как парень встретил Парацельса, как провёл его в кабак и получил от его хозяина обещанную награду, как потратил деньги на сладкие ароматические палочки, вызывающие приятные видения…
– Так, этого мне не надо, – поморщился вампир и резко прервал контакт, заставив мальчишку охнуть и пустить ниточку слюны изо рта. Магия вампира постепенно возвращалась к нему. Даже будучи в женском теле он уже мог использовать большую часть своих способностей.
– Спасибо за помощь, человеческий детёныш.
– Не… не за что… – шатаясь, как пьяный, мальчишка побрёл прочь. Скоро он должен был прийти в себя и забыть обо всём, что с ним произошло.
Геренд же двинулся по следам Парацельса. Память человечка услужливо подсказывала ему верное направление.
Оказавшись на месте, вампир сразу понял, что с Парацельсом произошло что‑то неладное. Не было ни пылающих развалин, ни медведей с балалайками и водкой, ни обезумевших людей, славящих «Великого и Ужасного…». Целёхонькое здание кабака, как ни в чём не бывало, стояло на месте. Двери были закрыты, окна занавешены, ни звука не доносилось изнутри.
Очень подозрительно.
Словно подтверждая драматичность момента, в животе у вампира оглушительно заурчала целая стая неведомых зверей. Стараясь не обращать на них внимания, Геренд решил прибегнуть к проверенному способу, при помощи которого вампиры (да и не только они) выслеживали жертв. Он принюхался и слабая, почти рассеявшаяся запаховая дорожка подсказала ему, что Парацельс вошёл в кабак, но наружу уже не вышел. По крайней мере, не через эту дверь.
– Начинается, – вздохнул Геренд. – Загадки от Великого и Ужасного…
Вампир подошёл к двери и пару раз от души постучал по ней. Выждав минуту, он бросил несколько быстрых взглядов по сторонам и, сунув коготь в щель между дверью и косяком, несколькими быстрыми движениями разрезал деревяшку, игравшую роль засова.
То, что Геренд увидел, оказавшись внутри, немного успокоило его. Пол, стены и потолок, испачканные блевотиной и выпивкой, поломанные столы и лавки, кусок холста с нарисованным монстром, похожим на бородатого паука, надпись «Парца в мэры, напримэр!» – всё безошибочно указывало на следы жизнедеятельности архимага. Мощный запах парцеяда и несколько печальных зелёных чертенят по углам как нельзя лучше дополняли эту картину.
– А ну иди сюда! – Геренд метнулся к ближайшему бесёнку. Тот взвизгнул и бросился наутёк, но вампир двигался куда быстрей. Схватив чертёнка за хвост, Геренд поднял его так, что их лица оказались на одном уровне.
– Ты кто такой? – спросил вампир.
– А не видно что ли? – бес насупился и скрестил лапки на груди. – Галлюцинация я. Парц напился местно вина из яиц, и вон он я родился…
– Что здесь произошло и куда делся архимаг?
– А непонятно что ли? – фыркнул чертёнок. – Все напились в сиську и полезли в канализацию догоняться.
– Вполне в духе Парца, – вздохнул вампир. Новость о канализации он воспринял спокойно – когда речь шла о Парацельсе, о логике следовало забыть. В канализацию, так в канализацию…
– А то, – кивнул чёрт. – После пятой бутылки даже я перестал понимать, что тут происходит. Местные начали талдычить про какую‑то революцию, равенство, братство, и Парц, кажется, проникся. Они открыли потайной люк в полу и всей оравой ушли через него. Хозяин с семьёй и слугами отправился с ними.
Не успел Геренд задать следующий вопрос, как на улице послышались крики и лошадиное ржание. Отпустив чертёнка, вампир подошёл к окну, отодвинул занавеску и увидел пятерых всадников, несущихся сквозь толпу. Люди едва успевали отскочить с их пути. Вслед лихачам неслись крики и проклятья, но те обращали на них внимания не больше, чем на искры из‑под копыт.
Не доехав до кабака десяти метров, всадники спешились. Все молодые, от восемнадцати до двадцати лет, одетые с иголочки. Широкополые, чуть сдвинутые набок шляпы с букетом разноцветных перьев, стоячие накрахмаленные воротники, расположенные параллельно полям шляп, широкие пышные брюки, сапоги с высоким голенищем и короткие плащи либо до пояса, либо до колен. Одежду вельмож украшали разноцветные ленточки, золотое и серебряное шитьё в виде геральдических линий и животных: драконов, львов, оленей и других. Все носили аккуратные усики и бородки – блестящие и расчёсанные, волосинка к волосинке.
Смеясь и перешучиваясь, молодые дворяне двинулись к кабаку. Геренд отпустил занавеску и, быстро отступив в дальний угол, слился с тенью.
«Что они забыли в плебейском заведении? – подумал вампир. – Не могли ж нравы так измениться за какие‑то сто пятьдесят лет? Даже у людей».
– Штаберман, открывай, шлюхин сын! – послышался громкий голос и на дверь обрушился град ударов. – Ты задолжал банку моего дяди кругленькую сумму, червяк! Не забыл ещё, а?
По характерным ноткам Геренд понял, что обладатель громкого голоса слегка навеселе. Равно как и его друзья, поддержавшие буяна громкими криками.
– Открывай, крыса, и плати по счетам! Живо!
Геренд едва не рассмеялся – эти идиоты даже не удосужились проверить, открыта ли дверь.
– Последний шанс, ничтожество! Считаем до пяти и разносим здесь всё!
– Говорят, у этого Штабермана дочки ничего так…
– Ага! И служанок он набирает самых красивых…
Прежде чем вельможи выполнили угрозы, послышались торопливые шаги, кто‑то высоким голосом произнёс «Иду, иду, добрые господа!». Дверь открылась, и перед дворянами появился сам хозяин таверны.