Волшебник запнулся и умок. Полы его плаща плавно осели, языки пламени съежились до нормальных размеров.
— Бенедикт, — напряжённо произнесла Магда. — Ты меня слышишь? Это я, Магда. Посмотри на меня!
— Не могу… — глухим надтреснутым голосом отозвался Бенедикт, не оборачиваясь.
— Почему? — спросила холодеющим голосом Магда. Нехорошее предчувствие ледяными когтями сдавило ей сердце. — Что тебе мешает?
Бенедикт медленно, словно его ноги одеревенели, повернулся к жене, и Магда, не выдержав, вскрикнула от ужаса.
Лицо Бенедикта… это было не его лицо. Оно словно постарело на тысячу лет, покрылось морщинами, пожелтело, как лист пергамента.
Точь-в-точь как лицо на обложке Зверокниги.
Бенедикт горько усмехнулся, встретившись взглядом с Магдой. Из-под потяжелевших надбровных дуг глядели чёрные провалы его глаз.
— Что ты сотворил с собой? — Магда отшатнулась, прижал ладони ко рту.
— Это плата, — коротко ответил Бенедикт скрипучим неживым голосом. — Плата за наше с тобой счастье.
— О каком счастье ты говоришь, безумец?! — Магда не верила своим ушам.
— Когда я закончу ритуал, мы с тобой вернёмся в прошлое, станем прежними. Всё станет по-прежнему. Мы снова обретём наше счастье.
Слова Бенедикта были сладки, но голос его полнился такой тоски, такой печали, словно он и сам до конца не верил себе.
— Бенедикт, — Магда подошла к нему на расстояние вытянутой руки. — Прошу, одумайся! Ты думаешь, Зверокнига сдержит своё обещание?
— Нет причин ей не верить. Она ещё ни разу не обманула меня.
— Она демон, Бенедикт! Враг рода людского! Она честна с тобой только пока ей это выгодно! Как только Зверокнига получит, что хочет, она расправиться со всеми нами, в том числе с тобой и со мной!
На лице Бенедикта отразилось сомнение. Слова Магды затронули невидимые струны его души, проникли в его голову, туда, где ещё сохранились остатки разума.
— Хорошо, — с трудом выдавил он из себя. — Зверокнига, Чертянск — пошли все к чёрту. Давай убежим. Вдвоём. Туда, где нас никто не достанет. Начнём всё сначала.
Магда закусила нижнюю губу. В её глазах заблестели слёзы.
— Бенедикт… пожалуйста… зачем ты так всё осложняешь?
— Я хочу быть с тобой. Чтобы всё стало как раньше.
Бенедикт выпустил из руки пергамент и тот плавно осел на пол. Языки пламени шарахнулись от него как от чумы. Бенедикт опустился перед Магдой на колени и обнял её за пояс, прижавшись щекой к её животу. Из чёрных провалов, заменивших Бенедикту глаза, потекли слёзы, увлажняя сухую, словно пергамент, кожу.
— Как же я ждал тебя, душа моя… Все эти года… Хотел снова тебя обнять…
— Бенедикт… Как раньше уже не будет… — Магда, не в силах сдержать слёзы, запустила пальцы в поредевшую шевелюру Бенедикта. — Я… по прежнему люблю тебя… Но после всего, что ты натворил, я не могу быть с тобой. Прости.
— Магда, — он поднял голову, заглянул ей в глаза. Голос его дрожал. — Дай мне шанс. Я искуплю свою вину.
— Как? Как ты её искупишь? — Магда положила руки Бенедикту на плечи и отстранила его. — Сколько ты погубил людей! Мужчин, женщин, стариков и детей! Над сколькими из них Зверокнига поглумилась, скольких превратила в своих рабов?
— Те, кто ещё жив, их можно спасти, — тихо сказал Бенедикт. — Ты, думаю, заметила, что Зверокнига постепенно становилась тоньше и тоньше, теряла страницы? Она каким-то образом помещала их внутрь людей, передавая им всю волю и магию, спрятанную в странице. По сути та же одержимость, только один демон управляет множеством людей.
Голос Бенедикта окреп. В нем появилась уверенность человека, хорошо знающего, о чём он говорит.
— Подожди, но ведь среди людей, что дерутся сейчас на площади, не все побывали в лапах у Зверокниги, — нахмурилась Магда.
— Но побывали их родители, — пояснил Бенедикт. — Одержимость Зверокнигой передаётся по наследству от родителя к старшему ребёнку.