Владимир Константинович постучал в окно. Сережа подбежал, прижался лицом к стеклу, смешно приплюснул нос.
— Сережа! Может, в шахматы сыграем, а?
Сережа мигом отпрянул от окна и через минуту оба мальчика уже возились в прихожей, ставя в угол палки и лыжи. Нерон прыгал на крыльце и царапал лапами дверь.
— Что же ты, брат, так долго не приходил? — полушутя упрекнул Владимир Константинович Сережу.
— А мы же с мамой недавно были у вас.
— А как твои дела, Чен?
Мальчик посмотрел на Сережу и застенчиво улыбнулся.
— Хорошо, — ответил он.
Они втроем вошли в спальню и устроились за письменным столом. Сережа и Чернов играли в шахматы. Чен, приоткрыв рот, с увлечением следил за каждым ходом. Он еще только постигал эту сложную игру.
— А сегодня по радио передавали, что наши здорово фашистов бьют! Под Новороссийском, — передвигая пешку, сообщил Сережа. — Скоро Кубань освободят и мы уедем.
Чернов взялся за фигуру да так и застыл.
— Как это — уедем?
— Так, уедем. Поездом. Потом — пароходом!
— Это кто же сказал? Что ты выдумываешь?
— Мама бабушке говорила. В Пятигорск, к тете Дуне поедем.
Мама говорила?
— Ага.
Владимир Константинович сделал неверный ход.
— Шах королю, — услышал он голос Сережи.
Шах? Погоди… мы сейчас вот сюда его…
Куда? Вам же мат! — торжествующе воскликнул Сережа.
Да, брат, выходит, мат… — грустно согласился Владимир Константинович, думая совсем о другом.
— Если хотите, можете переходить, — великодушно предложил Сережа.
— Нет уж. Не всякую ошибку исправишь…
«Не всякую ошибку исправишь», — повторял он, расхаживая по комнате, когда мальчики ушли.
Как он сразу не понял, что глубоко безразличен ей? Просто, она была по-женски мягка и ласкова с ним. Пожалела заброшенного мужа, связала перчатки… А теперь собирается уезжать. Ну, что ж… Довольно об этом думать.
Но он ходил и ходил по комнате и, забыв о своем решении — не думать, всё думал о женщине, которая принесла в его жизнь то, чего он страстно всегда желал и чего так не-хватало ему до сих пор…
КОЗЫРЬ ДЖАБАРА
По предложению капитана Мороза Чернов предоставил Прокопычу отпуск. И без того не находя себе места от гнетущей тоски по своем погибшем друге, тот теперь не знал, как убить время. Целыми днями старик стал пропадать в горах, на охоте. Стрелок он был не ахти какой и долго никакой дичи не приносил. В общежитии, где он ночевал, подшучивали: «Где же добыча, Прокопыч? Или пасется еще?»
В один из таких охотничьих дней за Прокопычем увязался Пулат.