И тут сказался южноамериканский темперамент Лины. Обернувшись к нему, яростно закричала:
— А кто вам, камарада советник, сказал, что я собираюсь замуж?
Он растерялся от такого наскока, смущенно пробормотал:
— Лина…
— У вас на Кавказе согласия девушки не спрашивают? — прервала она его и решительно заявила: — Я ухожу!
Она видела, что ему стало не по себе, ибо он наверняка не ожидал такой реакции… Но на что другое он мог рассчитывать, заранее не согласовав с нею свои намерения? У порога Хаджумар ухватил ее за руку, обнял за плечи:
— Лина…
— Отпустите, — вырвалась она. — Я ухожу! Как вы смели без меня за меня все решить?
Он решительно встряхнул ее, резко заявил:
— Свадьбу сыграем в воскресенье.
— В воскресенье? — возмутилась она. — С ума сойти! Осталось два дня, а надо сшить платье, купить туфли. Да все надо! Нет! Я ухожу! — И стала вырывать руку.
— «Друзья, мы пригласили вас, чтобы сообщить вам о нашей свадьбе», — объявишь ты, — вновь встряхнув ее, сказал он.
— Я объявлю? — опять возмутилась она. — Нет, это ты объявишь!
— Хорошо, я, — улыбнулся он.
Улыбка успокоила ее. Но все-таки она упрямо произнесла:
— А если я не хочу за тебя?
И тут вскипел он:
— Ах, не хочешь! — Он не только отпустил ее руку, но еще и сам подтолкнул к двери. — Можешь идти!
— Идти? — Глаза ее сузились в гневе. — То есть как? — И вдруг ее ноздри затрепетали. — Чем-то пахнет.
— Несбывшимся счастьем! — парировал он.
— Горелым, — возразила она.
— Мой шашлык! — спохватился он и бросился на кухню.
Он очень гордился тем, что у него был один из лучших в Москве — по его, естественно, определению — мангалов и что ему удается делать в типичной московской квартире такие же шашлыки, какие пробуешь только в горах Кавказа. И вот теперь так опростоволоситься! Он торопливо срывал с шампуров обгорелые куски мяса и нанизывал на них новые — к приходу гостей он должен обязательно приготовить превосходный шашлык! Честь горца была под угрозой. Когда раздался звонок, он, не отрываясь от своего занятия, крикнул Лине:
— Принимай гостей!
— Вот так, — сказала сама себе Лина. — Только дашь согласие стать женой — и уже приказы. По доброй воле становишься рабыней.
Конечно же, он, и только он, Гарсиа, должен быть первым из гостей в этом доме. Он стоял на пороге и широко улыбался. Увидел Лину, глаза его еще сильнее заблестели, и он шутливо спросил:
— Здесь живет знаменитый испанский тореадор?
— Его ищет известный матадор? — в тон ему воскликнула Лина.
И тут она заметила за его спиной девушку. Стеснительная, она совсем зарделась под любопытным взглядом Лины.
— Я не один, — поспешил сообщить, увы, с опозданием, Гарсиа.