— А-а, комбриг, ты башня, — догадался Гарсиа и, смеясь, показал пальцем на Педро: — А он камень, что отваливается.
Дурутти гневно посмотрел на Лину, потом на Хаджумара:
— На немца ты не похож, хоть и шпаришь фразы чисто. Кто такой?
— Ее я знаю, — вмешался Антонио. — Она из Аргентины. На ее счету немало отчаянных дел. За ней охотилась полиция. Вся своя!
— Это правда? — обратился к Лине Дурутти.
— Да, — согласилась Лина. — Я очень нравилась полиции. И я тебя тоже знаю.
— Меня все знают, — невозмутимо произнес Дурутти и показал на Хаджумара: — Он кто?
— Вам нужен военный советник.
— А-а, — вспомнил комбриг и жестко спросил: — Коммунист?
— Коммунист, — твердо ответил Хаджумар.
Вокруг раздался ропот.
— Анархистам не нужен коммунист! — выкрикнул Педро и рванулся было к Хаджумару, но его удержали.
— Тихо! — закричал Дурутти и попросил Лину: — Передай ему: я не позволю коммунисту сбивать на пол анархиста. И еще: я не позволю разводить агитацию. Мне нужна его голова, а не язык.
«И это вместо того, чтобы дать команду арестовать и осудить Педро. Вот тебе и благодарность за то, что спас комбрига от смерти», — с горечью усмехнулся Хаджумар и сказал Лине:
— Мне не переводите, я все понял. Но ему передайте: я прибыл воевать с фашистами.
— Передайте ему, — выслушав Лину, сказал Дурутти, — трусов я расстреливаю из этой штуки. — Он поднял пистолет. — Я имею право стрелять в трусов. Мне было шестнадцать, когда я первый раз швырнул бомбу в богачей. Я дрался на баррикадах, я похищал судей, я совершал налеты на банки, я познал десятки тюрем. Восемь стран меня высылали за пределы своих границ. В Испании, Чили и Аргентине меня приговорили к смертной казни. А я продолжаю бороться.
— Лина, передайте ему: я не люблю много слов. — Советник взял из рук комбрига пистолет, отсчитал четыре патрона на ладонь, остальные вложил опять в пистолет и возвратил его ему: — Четыре патрона ему, четыре — мне… Разить трусов.
Вокруг замерли. Потом Гарсиа произнес задумчиво:
— Это справедливо.
— Дурутти, он и для тебя взял «душечку», — зло прыснул Педро.
— Молчи! — взбесился комбриг. — Он намекает мне? — Он в гневе прошелся по помещению, взгляд его блуждал, выискивая способ немедленной проверки на смелость военного советника. — Отлично! — Он подбежал к окну, сорвал штору.
— Дурутти, осторожнее! — испугался Гарсиа. — В ста метрах фашисты!
Дурутти оттолкнул Гарсиа, встал спиной к окну:
— Прочь! Я покажу этому штабишке, что я не трус. Ярче зажгите свет!
Педро охотно бросился к выключателю и щелкнул им. Свет люстры ярко осветил помещение. Все, с испугом прислушиваясь, ждали. И недолго. Раздался выстрел, и тут же зазвенела люстра.
— В люстру попали! — облегченно вздохнул Гарсиа.
— Слава Марии, промазали! — улыбнулся Аугусто.
«Сумасшествие какое-то!» — подумал Хаджумар.
Дурутти нетерпеливо отошел от окна, хмуро сказал:
— А теперь пусть встанет… коммунист!