— Вот как? Это великолепно! Просто здорово! Как вам удалось?
— Вам детали важны или результат?
— Вы правы. Каковы его условия?
— Это деловой вопрос. Десять тысяч и загранпаспорт с визой.
— Только-то? Это даже сверхскромно.
— В его глазах это состояние!.. Я тоже считаю эту сумму мизерной. Поэтому мы увеличим ее. А то даже неловко перед Марсом, несолидно.
— Увеличим? Зачем? Я что-то не понимаю...
— Стареете. В успехе нашей операции больше всех заинтересован сам Марс. И если вы втолкуете ему, что я ничего уже сделать не смогу и водолаз — его единственный шанс, он все отдаст. А сколько запросил водолаз, он же не знает!.. Себе я назначаю двадцать тысяч. Сколько вы еще накинете для себя — дело ваше.
— Однако! Да вы просто акула, Оскар! — усмехнулся Пауль.
— Отнюдь. Акула рвет добычу только себе, а я равно забочусь и о своем товарище.
— Очень заботитесь. Пароль-то — у меня! — отыгрался Пауль.
— Впрочем, если вам не важна дотация в какие-то там десятки тысяч, вы вольны отказаться от своей доли.
— Ну, зачем же... Так что́ надо доставить, конкретно?
— Оформленный паспорт без фотографии. Переводную пленку с печатью, чтобы поставить потом на фотографию. Ну, и чеки на предъявителя в швейцарский или другой банк. Все. Вечерний самолет через четыре часа.
Пауль ушел.
Оставшись один, Оскар развалился в кресле посмеиваясь. Никакого водолаза у него на прицеле не было, разумеется. Паспорт требовался ему самому: он намерился разыграть свой вариант эндшпиля. «Итак, первый шах хотя и не объявлен, но сделан. Пауль согласился и выжмет из Федотова требуемое — это он умеет. Стало быть, я должен решительно действовать, чтобы к возвращению Пауля у меня все было готово. А если самому добыть документы и доставить их — перевод в высшую категорию обеспечен: генерал ценит ловких, находчивых и решительных!..»
Подремывая в кресле самолета, Пауль тоже размышлял. «Вырос волчонок, заматерел. И школа сказывается, хватка бульдожья, и умишком бог не обнес... Ну да ничего, не с такими справлялись! Деньги ладно, бери, черт с тобой. А уж паспорт получит из моих рук только сам водолаз! И фотографию его я своими руками наклею и припечатаю. Только так!» — мудро парировал он, не предполагая еще, что Марс тоже сделает ход конем: деньги даст, а паспорт только покажет и придержит у себя, пока ему не предъявят доказательства выполнения задания, то есть документов из сейфа «Флинка».
Все трое стоили один другого.
Сегодня «Абакан» остался на ночь на «точке». Уже близко к закату Юнга пулей вылетел на полубак и, задрав голову, залился озорным лаем.
Описав круг, гидроплан приводнился близ «Абакана». Боцман Трофимыч опустил шлюпку и доставил на борт двоих — высокого ладного капитана первого ранга и бодрого, но совершенно седого мужчину в штатском. Ожидавший гостей у трапа Ладога представился.
— Запорожец Дмитрий Васильевич, — опустив свое звание, попросту назвался офицер. — Здравствуйте, Иван Иванович. Знакомьтесь: наш консультант Тихон Тарасович.
Обменявшись рукопожатиями, Ладога увел гостей в свою каюту.
Недолго поговорив там с хозяином, гости вяло поужинали и тотчас легли спать в отведенной им каюте.
Вскоре жизнь на корабле затихла, и только монотонная молотьба «вспомогачей» в его утробе нарушала тишину.
Перед тем как лечь, Ладога еще раз перечитал допуск консультанта, поморщился и позвонил вахтенному начальнику.
— Гладышев? Это я... Если Голодов еще не спит, пусть придет ко мне. Только, пожалуйста, сходите сами, а то посыльный непременно разбудит.
Не прошло и трех минут — мичман явился.
— Садись, — сказал Ладога. — Извини, что тормошу после отбоя...
— Пустяки, Иван Иванович, я еще и не думал ложиться.
— А вот это напрасно, распорядок надо чтить... Скажи, как на твой проницательный взгляд: этот седой инженер — водолаз?