— Еще чего! Просто... Просто не пью. Вообще.
Замечательные глаза ее сузились и стали колючими.
— Ну как же! Конечно. Устав-батюшка не велит, и матушка-замполит не разрешает?!
— Это само собой, но... Я же водолаз — нам нельзя, — придумал он самое простое объяснение.
— А-а... Ну, извини, не знала. А вино можно?
Видя, что его нет, Сергей кивнул. И просчитался: девушка достала из шкафчика почти пустую бутылку, вылила остаток ему. На глоток набралось. Деваться было некуда.
— Давай хоть познакомимся: Сергей...
Девушка не назвалась, а молча пристально посмотрела на моряка. «Глаза, как у хозяйки Медной горы!» — любуясь, подумал Сергей и спросил:
— А тебя как?
Девушка отвела взгляд, невесело ответила:
— Не все ли равно? Ну — Лида... Со знакомством!
Криво усмехнулась и выпила. Поморщилась, стала закусывать. Сергею не елось, хотя он тоже не ужинал. Шевельнув ногой, он задел гитару, стоявшую почему-то на полу возле стола. Подхватил, протянул Лиде:
— Может, споешь?
Лида иронически посмотрела на него, приняла гитару, еле касаясь струн, взяла аккорд. Шепотом запела:
Сергей изумился. Недавно дядя Шура познакомил его со своим приятелем — немолодым худруком флотского театра, страстным меломаном, обладателем уникальной коллекции старых, точнее, уже старинных грампластинок с записями еще Вяльцевой, Юрия Морфесси, Вари Паниной, молодого Шаляпина... Только у него Сергей смог услышать и вообще узнать о существовании этого романса. Откуда же он известен Лиде?..
Лида отложила гитару, не то вздохнула, не то сдержанно зевнула:
— Все. Вы просите песен — их нет у меня. Были, да все вышли. Давай-ка спать... — Встала, подошла к кровати и заметила возле нее на столике портрет офицера. Оглянулась на Сергея.
— Кто это? — простодушно спросил он.
Взяв портрет, Лида посмотрела на него и бросила обратно:
— Так, случайный знакомый. Вроде тебя. Только другой совсем. — Откровенно зевнула и, ничуть не стесняясь, потянула с себя платье.
У моряка дыхание перехватило. Сконфузившись, он опустил взгляд, а Лида как ни в чем не бывало откинула одеяло, взяла полотенце и вышла из комнаты, бросив на ходу:
— Ложись...
Сергей опешил: «Как ложись, куда — ложись? — Усовестил себя: — Хорош! Не успел познакомиться и сразу, как кобелишка уличный!.. И это вся любовь?»
Он лег на продавленную тахту, укрылся каким-то пледом. Нарочито зажмурился, притворился задремавшим. Услышал, как вернулась Лида, подошла к кровати. Замерла. Помедлила — и тихо легла в постель.
Как уснул, Сергей не помнил. Проснулся, почувствовав взгляд. За окном брезжил рассвет. На краю тахты сидела Лида в ситцевом халатике и смотрела на Сергея с какой-то неизъяснимой грустью, почти болью. Сергей встревожился:
— Что с тобой? Заболела? Или беда какая?
Она слабо улыбнулась, покачала головой:
— Нет. Просто встала посмотреть, не озяб ли ты?
— Ну что ты. Теплынь!
С той же улыбкой Лида мягко положила руку на его широкую сильную грудь. От прикосновения этого моряка зазнобило, но тут же он почувствовал: ласка эта — дружеская, почти материнская. Вздохнув, Лида тихо сказала: