Утром мы избегали смотреть друг на друга и после чая сейчас же разошлись по своим делам. Встретились вечером. Пообедав в духане, пошли на берег моря, сели на камни. Долго смотрели, как огромное тёмно-красное солнце медленно погружается в воду.
Первым нарушил молчание я.
— Ты ведь не уедешь? — спросил я шёпотом, будто в этом пустынном месте нас могли подслушать.
— Как это — не уеду? — удивилась она.
— Останешься со мной… Станешь моей женой, — с трудом выдавил я из себя слова, которые целый час вертелись у меня на языке.
— Нет, этого никогда не будет.
— Почему?
— Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы портить твою жизнь.
— Не понимаю…
— Мал ещё, потому и не понимаешь!.. Я знаю жизнь, — я старше тебя на целых шесть лет…
— Подумаешь, дело какое!
— Вот и подумай! Сейчас это кажется пустяками. Но пройдут годы, и ты пожалеешь. — Она говорила спокойно, не поворачивая ко мне лица.
— Не может быть, чтобы ты ушла!.. Подумай, что я буду делать без тебя?
— Ничего, дорогой. Погорюешь немного и позабудешь.
«Дорогой»… Впервые за всё время нашего знакомства!..
— Останься! Дороже тебя у меня никого нет!..
— Сейчас может быть. — Она встала. — Не будем больше говорить об этом… Пошли домой, свежо становится.
Думая каждый о своём, мы некоторое время шли молча. Она заговорила первой:
— Знаешь, миленький, плоховато вы работаете здесь. Жил у вас белый офицер, поддерживал связь с заграницей, а вы даже не поинтересовались его сообщниками!
— Это меня не касается, — ответил я, удивляясь, как она может говорить сейчас о делах.
— Как это не касается? Ты чекист… А вот я узнала любопытные подробности.
— Какие?
— Установила, где наш офицер квартировал, собрала кое-какие сведения и о квартирной хозяйке. Оказалось, что она вдова рабочего с нефтеочистительного завода. Муж её погиб на фронте. По всему видно, что офицер выбрал дом вдовы погибшего командира Красной Армии, чтобы отвести от себя лишние подозрения. Разыскала дом — и к хозяйке. «Скажите, пожалуйста, жил у вас такой-то?» — спрашиваю. Она оказалась женщиной приветливой, пригласила в комнату и полюбопытствовала: «Вы кем приходитесь ему, родственница или, извиняюсь, может, невеста?» — «Нет, говорю, ни то и ни другое. Я просто сотрудница Чека, и мне хотелось бы собрать о нём некоторые сведения». — «Разве он натворил что-нибудь? По виду такой тихий, воспитанный…» — «В тихом омуте черти водятся, говорю, он белый офицер, дослужился до чина штабс-капитана и застрял здесь, чтобы пакостить советской власти. Вы не знали, что он офицер?» — «Нет, что вы!.. Разве я пустила бы такого к себе домой? Он говорил, что советский служащий». Хозяйка обстоятельно ответила на все мои вопросы, в частности сообщила, что её жилец очень дружил с помощником начальника городской милиции, — как выяснилось, тоже бывшим офицером…
— Что думаешь предпринимать дальше? — спросил я. Во мне заговорил чекист.
— Ничего! Здешние товарищи сами доведут дело до конца!..
На следующий день Шурочка уехала.
В середине лета Цинбадзе буквально огорошил сообщением: центр предлагает перебросить меня на новое место — заместителем начальника губернского управления в один из важных экономических центров Юга.
— Лично я против, — сказал он. — Не потому, что сомневаюсь в твоих способностях, нет, — просто ты ещё нужен здесь. Было у нас предположение назначить тебя комендантом порта…
Я мог только растерянно пробормотать:
— А Иван Мефодьевич?.. Он ведь замечательный комендант!..