— Где она?
— Вот здесь… — Он повёл нас по коридору и показал на последнюю дверь.
Я без стука вошёл первым, держа в кармане наготове наган. Высокая худая женщина приподнялась на тахте и молча уставилась на меня. Луна освещала её костлявые плечи, короткие растрёпанные волосы.
— Прошу встать! — Левон в одну секунду оказался у её изголовья.
— В чём дело? — Тихий, спокойный голос Ольги Шульц плохо вязался с её грубоватой внешностью.
— Прошу встать! — повторил Левон.
Она накинула на себя платье, встала и, подойдя ко мне, сказала:
— Револьвер под подушкой…
— Нет, он уже у меня! — ответил Левон.
Поднялись на второй этаж. В просторной столовой, обставленной массивной дубовой мебелью, при свете керосиновой лампы я предъявил Ольге Шульц ордер на арест.
Она молча пожала плечами.
— После обыска поедете с нами!
Меня смущало спокойствие, даже равнодушие эсерки. Я всё время был настороже, ожидая какой-нибудь неожиданной выходки с её стороны. Но она неподвижно сидела на стуле возле стола, накинув на плечи пальто.
Во время обыска появилась толстая попадья в тёмном капоте. Прикрывая пышную грудь шалью, она взялась светить нам. Не переставая бормотала на ломаном русском языке:
— Зачем такой большой безобразий?.. Здесь «святой церковь! Батюшка уважать надо! Ночь спать надо…
Перебирая в шкафчике старинные книги в кожаных переплётах, должно быть духовного содержания, я заметил, что одна из них очень уж тяжела. Снял её с полки. Под переплётом, в аккуратно пригнанном ящичке, оказалась иностранная валюта. Деньги высыпали на стол, подсчитали: сорок английских фунтов, шестьдесят четыре доллара!
— Гражданин священник, — я не знал, как обращаться к попу, — почему не сдали иностранную валюту?
— Давно положил, забыл совсем, — ответил он, избегая смотреть мне в глаза.
Пришлось взять себя в руки, чтобы не нагрубить ему.
— Удивительно! — сказал я. — Пришла незнакомая женщина, вы её приютили, даже фамилии не спросили. Валюту спрятали под переплётом Евангелия — и забыли. Знаете ведь, что есть декрет о сдаче валюты и золота. В стране голод, дети умирают, нужно спасать их, а вы… Скажите, есть у вас золото? Может, тоже забыли?
— Нет у меня никакого золота!
— Не заставляйте нас переворачивать всё вверх дном, всё равно ведь найдём! — тоже с трудом сдерживая себя, сказал Левон.
— Ищите! — ответил священник.
Золота мы не нашли. В вещах Ольги Шульц тоже ничего особенного не оказалось, если не считать шприца и десятка ампул с морфием.
Составили акт, собрались уходить. Попадья, увидев, что мы уносим деньги, вцепилась в рукав моей гимнастёрки.
— Не дам, не дам! — истерично кричала она. — Деньги наши, надо бога бояться!
— Успокойте же её! — сказал я священнику, высвобождаясь из цепких рук попадьи.
Я не знал, как поступить с ним. Конечно, его можно было задержать за сокрытие валюты, не говоря уже о том, что он приютил у себя опасную террористку. Но имели ли мы право арестовать его без ордера? Как-никак духовное лицо… Я предложил священнику дать подписку о невыезде.
Он молча подписал бумагу.
Взяв с собой Ольгу Шульц, вышли во двор. Близился рассвет. Звёзды в безоблачном небе поблекли. Сели в фаэтон и отправились в Чека.