Здоровенная лапища легла ей на грудь.
Все. У всего есть предел, и любому терпению приходит конец. Ледяная ярость превратилась в белый пламень.
Левой рукой Полли ухватила Томаса за грудки и одним рывком нагнула.
— Чтоб я больше никогда тебя не видела! Никогда! — прошипела она ему в лицо и отвесила оглушительную оплеуху.
Голова Томаса смешно дернулась. Он открыл рот, чтоб завопить.
— Никогда! — повторила Полли и ударила еще раз. Томас подавился криком.
— Никогда! — повторила она в третий раз, и от очередной оплеухи у Томаса лязгнули зубы.
— Ы-ы-ы… — выдавил он из себя, хватая ее за руки, пытаясь их выкрутить.
— Так до тебя, значит, не дошло, — яростно прошептала Полли.
То, что она сотворила потом, показалось настолько невероятным, что впоследствии сам Джориан Фицджеральд, прозванный Безумным Книжником, счел это деянием, заслуживающим всяческого внимания, и внес в "Хроники замка Олдвик", в разряд "Удивительные и небывалые происшествия".
Ухватив Томаса за пояс, Полли подняла его в воздух так, словно он и в самом деле был тряпичным, а потом, как следует его раскрутив, с маху шваркнула о стену. Уцелел он единственно в силу крепости костей, изрядного слоя подкожного жира, а также несомненной везучести, увы, встречающейся время от времени у подобных типов.
— Герцогу пожалуюсь, — придя в себя, проскулил Томас.
— Я здесь. Можешь начинать, — донеслось от двери.
Захлопнутая дверь была вновь открыта, и в дверном проеме стоял герцог.
— Что начинать, милорд? — в ужасе пролепетал Томас.
— Жаловаться, — нехорошо ухмыльнулся герцог. — Ведь именно этим ты и грозил Полли? Или я чего-то не понял?
Вот уж к чему Томас не был готов, так это дать его светлости немедленный отчет о происшедшем. Он предпочел бы и вовсе об этом не заикаться. Одно дело — припугнуть эту бешеную, совсем другое — и вправду рассказать герцогу… что?! Что ему сказать?! Как отовраться?!
— Ваша светлость, она…
— Да-да, я слушаю тебя, Томас… так что же "она"?
— Она избила меня…
— Девушка побила тебя, Томас? Как интересно. И за что?
— Она сумасшедшая, милорд! Просто бешеная! Видит бог, я не трогал ее, пока она была девушкой, но теперь-то, после того, как она приголубила вашего шута, теперь-то чего? Вот я и пригласил ее поразвлечься. Она мне давно нравилась. Ну ладно, допустим, я ей не нравился, так и сказала бы, что, мол, ищи себе другую, я ж ничего — отстал бы. Так нет же! Она на меня так кинулась, словно я ей горло перегрызть пытался. А может, я правильно угадал? Может, в очередь становиться надо было? А еще скажу, вот вы говорите "девушка тебя побила", а ведь и верно, как могла слабая девушка побить большого и сильного меня? Есть такой способ? — спросите вы, и я отвечу — нет, милорд, нет такого способа! Кроме одного, милорд. И хоть мне и жаль ее прекрасных глаз, я вынужден, в заботе о вашей светлости, сказать: ваша светлость — она ведьма. Как же я раньше не догадался?! Ведьма она.
— Что?!! — взвыла Полли.
— Ведьма она! — выкрикнул Томас. — Она меня сил лишила, в воздух подняла, на стену кинула! Она и вас околдует, милорд!
— Ваша светлость, не верьте ему! — в отчаянии вскричала Полли.
"Да что ж это такое! Неужто его светлость поверит этой насквозь прогнившей тряпичной кукле, от которой за милю смердит тухлым тряпьем?! Неужто эта гнусная сплетня разнесется по замку?! Что о ней подумают? А как она Хью в глаза посмотрит после такого?!"
— Ваша светлость!
— Помолчи, Полли!
— Вот-вот, — злобно хихикнул Томас. — Помолчи, Полли!
— А ты послушай, Томас, — продолжал герцог. — Я позволил тебе говорить с единственной целью. У меня была маленькая надежда, что ты одумаешься и повинишься. Но ты лжешь своему герцогу!