— Мне кажется, все здесь забыли, зачем мы, собственно, собрались, — сказал он. — Я понимаю, политика — это страшно важно, быть может, поэтому все здесь только о ней и говорят, но я, как служитель церкви, должен напомнить, что есть нечто превыше земной суеты, а посему, с Божьей помощью: горько!
И свадьба вновь стала свадьбой.
Горько!
— Ну так что? — спросил Якш. — Песню вам спеть или сказку рассказать?
— Сказку спой, — попросила юная владыка всех гномов.
— Песню расскажи, — улыбнулся Фицджеральд.
— Что может быть очаровательней согласия в семье! — ухмыльнулся Якш.
— Только несогласие! — хором выдохнули молодожены.
— Так. Заказ ясен, — расчехляя лютню, улыбнулась Катрин. — Сначала сказку. Потом песню. Вперед!
И был день. И стал вечер. И были песни, которые сказки, и сказки, которые песни.
И была жизнь.
Новая жизнь.
Эта.
— Бабушка, так когда эльфы вернутся? — нетерпеливо спросил юный гном.
— Мне кажется, они уже здесь, — смахнула слезу старая гномка, а где-то там, вдалеке, пронзительной эльфийской рекой пела Якшева скрипка, сопровождаемая переливчатыми лютневыми переборами.
— Вот и оставались бы тут насовсем, — в который раз предложил Керц. — Чего вам еще куда-то ехать? Разве у нас тут не здорово?
— Здорово, — кивнул Якш.
— Ну так в чем же дело? Зачем вам еще куда-то ехать?
— Вот ты — в море ходишь, рыбу ловишь, — сказал Якш. — Это — твое дело, так?
— Ну, — солидно согласился Керц.
— И твой инструмент — это не молот кузнечный, а лодка и весла, и сети, и все такое прочее, что рыбакам в деле пособляет, верно? — продолжил Якш.
— Ну.
— А у барда какой инструмент главный? — спросил Якш.
— Скрипка, — сказал Керц.
Якш только головой покачал.
— Лютня? — вопросил Керц.
И Якш покачал головой еще раз.
— Голос? — попытался угадать Керц.
Якш улыбнулся и вновь качнул головой.
— Так что же тогда? — удивился Керц. — Память? Мысли? Умение стихи слагать? Хотя нет, умение — это мастерство, а не инструмент… Якш, ты меня совсем запутал! Я ж тебя совсем о другом спросил.