— Купил? Очень рыцарский поступок! — насмешливо откликнулся Якш. — Значит, если бы Его Величество Джеральд Олбарийский, потерял… ну, к примеру, корону, а я ее подобрал бы и продал вам — это сделало бы вас ее хозяином? — опасным голосом поинтересовался Якш. — Быть может, это сделало бы вас… королем?
— Что за чушь? — возмутился бледный от боли маркиз. — Я никогда не стал бы…
— Сэр, я попросил бы вас объясниться, — решительно потребовал принц. — Как вы посмели попытаться подарить мне не принадлежащую вам вещь? Ваша воинская умелость делает вам честь, но кража ее непоправимо пятнает!
Юный рыцарь грозно сверкнул очами, рука его легла на рукоять меча.
— Джерри, убери руку с меча, сначала ответ выслушай, — шепотом посоветовал Роберт де Бофорт.
— Я выслушаю, не убирая руки, — возразил принц.
Лорд-канцлер промолчал.
— Ваше Высочество, — промолвил Якш, — будь вы не сыном своего отца, а простым рыцарем, что бы сделали вы, обнаружив корону своего монарха в частном пользовании какого-либо другого рыцаря?
— Срубил бы мерзавцу голову и доставил корону законному владельцу, — не задумываясь, ответил принц.
— Да при чем здесь корона? — возопил маркиз.
— Я хотел бы спросить о том же, — кивнул принц.
— Я добрей вас, Ваше Высочество, — ответил Якш. — Быть может, дело в том, что я не принц? Я не стал сносить головы мер… то есть маркизу. Он, собственно, виновен лишь в неведении, а за это голов не сносят, тем более что беды никакой не вышло.
— То, что я держу в своих руках, — секира Эдмунда Доаделлина, Короля Олбарийского! — эти слова Якш произнес тем особым способом, который позволял опытным гномьим ораторам легко перекрывать многоголосые вопли собственных соотечественников на заседаниях Большого Совета.
Услышали все.
Толпа ахнула и смолкла.
Не все помнили имя легендарного Олбарийского монарха, но все сообразили, что произошло нечто значительное.
— И принадлежать она может лишь Олбарийскому королевскому роду, — тем же голосом продолжил Якш.
— Моему отцу, — уточнил Джерри, — не мне.
— Тебе, малыш, тебе, добродушно усмехнулся Якш. — Эдмунд так хотел.
Принц скривился от невероятно фамильярного в устах простолюдина «тебе», вспыхнул от «малыша», а потом и вовсе вытаращился от удивления, когда Якш произнес «Эдмунд».
— Король Эдмунд? Тот самый? — запинаясь, вымолвил он.
— Тот самый, малыш, тот самый… так и сказал, поди, дескать, и передай с его королевским благословением всем прочим, что у вас, у людей, положено.
— Но… как я могу… как я посмею… этот дар должен достаться отцу! Роберт, скажи хоть ты!
— Отец учил тебя владеть секирой? — вопросом на вопрос ответил Роберт де Бофорт.
— Учил, но…
— Вот и владей.
— Но… это же не просто секира, это символ власти, разве нет?
— Это — тоже символ власти, разве нет? — лорд-канцлер с усмешкой подергал свою канцлерскую цепь. — Никакая власть не может находиться в одних руках, и Эдмунду Доаделлину известно это получше многих. Твоему отцу — тоже.
Якш так и не понял, что же произошло, когда секира оказалась в руках у юного принца. Он просто почувствовал, что тот, кто бежал все эти долгие годы, наконец прибежал. То, что должно было случиться, наконец случилось.
Передача.