«А вот извольте обратить внимание, наша человечья работа, а не хуже гномьей!»
«Есть чем гордиться. Всем секирам секира!»
Да разве в том дело, что не хуже гномьей?
Да разве в том, что кузнец — мастер из мастеров, и гномам бы самим не худо у него поучиться?
Что ж вы, историкусы несчастные, до главного-то не Докопались? Где ж ваши глаза, уважаемые? Да ведь слепому же видно! К чему тогда вся ваша книжная историческая премудрость, если вы главного не поняли?
Да разве вы не видите, чья это секира?
Да разве вы не знаете, чьи руки ее держали?
Что ж это вы так оплошали, господа хорошие?
А маркиз ваш куда смотрит? Тоже мне — рыцарь, воин из рода воинов!
Якш вздохнул.
Может, он слишком многого от них хочет? Ведь это он воочию видел руки, которые ее держали. Ведь это ему доводилось говорить с тем, для кого она была создана, кому служила верой и правдой до самого конца и лишь в посмертие с ним не отправилась — потому что нужна здесь. И не для того, чтоб валяться на пыльной полке или ржаветь на подставке. Не здесь ее место.
Не здесь.
Якш узнал секиру сразу. Не мог не узнать потрясающее творение одного из лучших человеческих кузнецов, созданное для одного из величайших королей Олбарии. Быть может, самого величайшего.
Якш уже хотел открыть рот и как следует огорошить недотеп историкусов нежданным экскурсом в ту самую историю, о которой они по роду своих занятий должны бы побольше его знать — эк у них у балбесов челюсти-то поотвиснут! — но тут чьи-то незримые ладони легли на его руки, держащие секиру, и все готовые сорваться с языка слова проглотились сами собой.
Потому что коснувшиеся его незримые руки принадлежали секире так же, как она принадлежала рукам. Потому что он понял, чьи это руки, а когда понял — увидел глаза.
Из ничего соткалось бледное лицо.
— Передай ее, — беззвучно произнесли бесплотные губы, и секира потяжелела в руках.
— Время самое подходящее, — добавил Эдмунд Доаделлин, повернулся и исчез, лишь метнулся напоследок, словно от сильного ветра, наискось выплеск плаща, словно взмах меча или крыло стремительной птицы, дохнуло морем и земляничной поляной в жаркий солнечный день.
Якш посмотрел на историкусов.
Видели?
Нет.
Слышали?
Опять — нет.
Неужто объяснять придется?!
Объяснять?
Попробуй тут — объясни!
«Передай ее!»
Хорошенькое дело — передай. Возьми вот и передай.
А как?
Это не его собственность. Не его.