— Прости, Уинни, я немного того… то есть немного не того… не хотел я тебя обидеть… правда, не хотел, — мальчишка потупился. — Просто вы смешные оба.
— Я и Цвай? — взвыла владыка.
— Старейшина Цвайберг, — безжалостно напомнил мальчишка.
— Я и старейшина Цвайберг? — покорно повторила владыка.
— Нет. Ты и господин комендант.
— О-о-о… — простонала несчастная владыка.
— А мне кажется, что вы великолепно подходите друг другу, — простодушно добавил гномик.
— А мне кажется, что мы и без твоих советов обойдемся! — огрызнулась Гуннхильд. — Вот тебе!
Она с маху надела обруч ему на голову.
— Уй! — взвыл гномик. — Ничего себе мастерское посвящение! Вообще-то его должен был давать тот, кто принял решение! А так — это произвол! Насилие! Тирания! Диктатура!
— Какие ты умные слова знаешь, — покачала головой Гуннхильд.
— Да! Знаю! И вообще — нехорошо обижать маленьких! Вот.
— Тебя, пожалуй, обидишь, — усмехнулась владыка.
— Все равно — незаконно!
— Поскольку именно я приняла решение — все законно! — Гуннхильд не удержалась и показала мальчишке язык. — Никакой тирании.
— Так это — твое посвящение? — гномик сдвинул обруч и потер начинающую образовываться шишку.
— Мое.
— Ох и тяжелая у тебя рука, Уинни…
— Нечего язык распускать, мастер Третьего Ранга, Творец Вещей, Эрнст Хумперфенкель. Ты лучше руками работай. Вернее будет.
— Да ладно, я же шутил. Уинни, ты что — шуток не понимаешь?
— Стараюсь понимать, — вздохнула владыка. — Окружающие меня существа то и дело шутят.
— А зеркало у тебя есть? — спросил мальчишка-гном.
— Зачем тебе?
— Да на себя посмотреть. Я себя мастером еще не видел.
— Смотри, — Гуннхильд протянула ему зеркало.
— Ух ты, какой я здоровский! — ухмыльнулся мальчишка. — А это зачем? — Он тронул свисавший с обруча набородник.
— А куда тебе его? — усмехнулась Гуннхильд. — Пусть болтается, пока борода не выросла!
— И то, — ответно ухмыльнулся гномик. — А что — мне нравится!
— Бабушка, а почему у нас теперь владыка — женщина? Разве так — правильно?
— Так уже было, внучек.