— На всю оставшуюся жизнь, — коротко ответил Орвье.
— То ли еще будет, — посулил великий аргин. — Ты вот в степь приезжай, и не такого насмотришься. И как мы с седла из лука стреляем, и как аркан бросаем... и как мысли читаем.
— Не может такого быть! — не поверил Орвье.
— Не может? — Аннехара прищурился еще сильней, отчего его глаза почти скрылись из виду. — Хочешь, твои прочту — прямо сейчас?
Ошеломленный Орвье ничего не сказал, не кивнул даже — но степняк, истолковав его молчание как согласие, заговорил, не дожидаясь просьбы.
— Ты думаешь о том, что ты обуза, — с беспощадным спокойствием произнес Аннехара.
У Орвье сердце захолодело и бухнулось куда-то в желудок.
— А еще ты думаешь о том, что отрубком махать, как Эвелль, не умеешь, — ехидно продолжил Аннехара. — Да и мечом не так, чтобы очень. И аркан бросать, как я, не умеешь. И драться, как пират, не умеешь. И мыслить, как Лерметт. А уж план битвы составить...
Верно, все верно! Откуда... откуда он узнал — неужели и вправду взял да и вычитал прямо из головы? Но тогда бы Аннехаре заранее узнать про наемников труда не составило... нет, быть того не может... но тогда — как?
— Одним словом, толку от тебя никакого, — язвительно заключил Аннехара. — И все это правда, Дарео — за одним только вычетом: все это сущая ерунда.
— Что... что такое — Дарео? — еле двигая непослушными губами, спросил Орвье.
— А это предание наше такое, степное, — уклончиво ответил Аннехара.
— Что за предание? — прежним безжизненным тоном спросил Орвье. Он был раздавлен, смят, уничтожен. Хвала всем богам, что есть о чем спросить — ведь все лучше, чем стоять молча и слушать, как великий аргин вытаскивает у тебя из головы те самые отравные мысли, в которых и себе-то самому признаваться неохота.
— А предание такое, — неспешно молвил Аннехара. — Будто живет в безводной пустыне на краю света невиданный-неслыханный зверь по имени Дарео, приносящий удачу. Никто там не живет, потому что нет там ни еды, ни питья, а он живет. Он самый сильный. Непобедимый.
— Дракон? — мимо воли заинтересовался Орвье.
— Какой дракон! — возмутился Аннехара. — Разве дракон неслыханный? К тому же дракон злой, а Дарео добрый. Дракона убить можно, а зверь Дарео непобедим. И потом, драконы едят много. Дракон бы высох мигом от такой жизни. Одна бы чешуя и осталась. А зверь Дарео — нет.
— А что же он тогда ест, если ничего нету? — еще больше заинтересовался Орвье.
— Зверь Дарео ест самого себя, — сообщил Аннехара, глядя на Орвье в упор. — Только самого себя. И от этой еды становится сильным-сильным.
Орвье ахнул еле слышно и покраснел — мучительно, отчаянно, как никогда в жизни. Глаза Аннехары откровенно смеялись.
— Я принес тебе подарок, зверь Дарео, — сказал он. — На память.
В руках его блестели бронзой накладок пояс и ножны с ножом.
— Обычай такой, — очень серьезно произнес аргин. — Пояс и нож первого врага, которого ты победил.
Орвье бессильно глядел на пояс и нож, не зная, что сказать.
— Я ведь только связал того часового, — негромко молвил Аннехара. — А снял его ты. Именно ты — и не смотри на меня так. Без оружия снял, мне только принять парня у тебя осталось.
Орвье осторожно протянул руку к поясу с ножом, коснулся недоверчиво и замер, будто завороженный.
— Ты не воин, Дарео, — все так же серьезно произнес Аннехара. — Пока не воин. Может, и не будешь никогда. Но ты разведчик. И часового ты снял не как воин, а как разведчик.
— Правда? — хрипло спросил Орвье, и рука его сжалась вокруг пояса.
— А кто меня сюда привел? — с иронией поинтересовался степняк. — Кто понял, что ему лгут? Кто распознал лесть и не купился на нее, а заглянул за ее изнанку? Ты прирожденный разведчик, Дарео. Не худший дар на войне... и не худший дар для короля. Тебе нечего стыдиться.
Орвье улыбнулся — новой, самому себе незнакомой улыбкой.
— Так ты ведь сам говорил, — ответил он, — что зверь Дарео ест самого себя и от этого становится сильным. Очень сильным.