Читать книгу «Циклы фэентези. Компиляция. Книги 1-13» онлайн.

— Лучник! Эй, лучник!

Эннеари никогда прежде в Найлиссе не бывал и знать здесь никого не знает — да и мало ли лучников на свете? Не на нем ведь одном клином свет сошелся. Но говор — говор был не здешний, не найлисский. С таким чуть заметным придыханием перед гласными говорят только в Луговине.

За минувший год Эннеари побывал в Луговине не единожды. Конечно, он всякий раз давал изрядный круг, чтобы миновать те места, где год назад буянили его околдованные сородичи во главе с магом-вывертнем — вот уж куда эльфу лишний раз соваться не след. Но всю остальную Луговину он обошел из конца в конец. И чем чаще он там бывал, тем сильнее ощущал, как она ему полюбилась. Странная она, эта Луговина. Человеку со стороны, а тем более не человеку, понять ее трудно. Однако Эннеари не только понял Луговину, но и прижился там — дело совершенно неслыханное. Эльфийский принц всегда был у тамошних жителей желанным гостем. Кто их знает, отчего он пришелся им по сердцу. Да и чем они сами понравились заезжему эльфу, осталось тайной для всех его соплеменников. Сам-то Эннеари отлично знал, чем. Как ни странно, местные жители, невзирая на свой более чем изрядный рост, до невозможности напоминали ему гномов. Такие же дельные и деловитые без излишней суетливости в обычные дни — и такие же простодушно раскованные и шумливые в праздник. Прижимистые в обыденной жизни и расфранченные в пух и прах в дни праздничные, расчетливые и в то же время щедрые непоказной щедростью, невероятные трудяги, умеющие отдыхать, как никто другой, тщеславные до смешного и невероятно деликатные в одно и то же время... все, все в них напоминало гномов. Даже некоторое занудство сродни гномьему и нежелание болтать по пустякам. Гномов Эннеари всегда любил и уважал, и ему не составило труда полюбить уроженцев Луговины. Ничего удивительного — скорей уж было бы удивительно, сложись иначе. Эннеари нравилось в этих людях буквально все до малейшей мелочи — и их повседневные плетеные туфли на веревочной подошве, лишь осенью сменявшиеся кожаной обувкой, и обычай привешивать ленгру пасущимся лошадям, и даже их неизменный овсяный суп. По поводу пристрастия Эннеари к этому хлебову Лэккеан однажды позволил себе высказаться. С его точки зрения, эльф, поедающий овсяный суп — это нечто запредельное. Арьен в ответ вышутил его тогда немилосердно. Лэккеан не сказал ничего, но Аркье поведал потом под большим секретом, что Лэккеан наутро позавтракал как раз овсяным супом — полкотелка выхлебал без малого — а потом весь день ходил задумчивый-задумчивый. Это Эннеари очень даже понимал. Полкотелка овсяного супа, шутка ли сказать... от такого кто хочешь призадумается.

Эннеари любил Луговину и ее жителей — и, заслышав знакомое придыхание, обернулся без раздумий, словно бы кроме него, и окликать больше некого.

— Надо же, где встретились — в Найлиссе! Не узнаешь, лучник?

Как же, попробуй тут не узнать! Эту лысую, как колено, голову и захочешь, так не забудешь. А если учесть, при каких жутких обстоятельствах Арьену впервые повстречался обладатель этой во всех отношениях почтенной лысины... да помирать станешь, и то вспомнится! Навсегда в память врезано, на всю жизнь. Мельник это. Мельник из Луговины. Тот самый, у которого Лерметт кобылку серую сторговал, Мышку. Арьен еще тогда в ней сомневался — и зря. Очень славненькая Мышка оказалась. Не солгал хозяин, вручая четвероногое сокровище покупателям. Лошадку звали Мышкой... а вот как звали хозяина? Лерметт бы наверняка не затруднился припомнить... так то Лерметт! У него не память, а скала гранитная. Ни годы, ни непогоды ей не страшны. Он бы мигом вспомнил, как звать этого папашу... точно! Именно так его и звали. Папаша Госс. Какой был бы стыд, забудь Арьен его имя. Казалось бы, что тут такого? Небольшая невежливость, и только. Но Эннеари не мог себе позволить невежливости по отношению к этому человеку, ни большой, ни малой. Хотя бы имена тех, кто был у холма в тот страшный день — пусть даже названные мимоходом, впроброс — он помнить должен. Хотя бы этим он обязан людям, перед которыми без вины виноват.

И что бы ему догадаться, откуда родом уроженец Луговины, окликнувший его! Кто, ну кто же еще мог назвать Арьена лучником?

— Узнаю, — спокойно ответил Эннеари, хотя сердце и колотилось, как бешеное. — Папаша Госс — верно ведь?

— Верно, — с достоинством кивнул мельник. — А вот тебя как звали, я запамятовал, ты уж прости.

Оттого, что мельник забыл его имя, Эннеари почему-то внезапно сделалось удивительно легко и весело. Он даже губу незаметно прикусил, чтобы не рассмеяться ненароком.

— Эннеари, — ответил он, стараясь, чтобы голос его звучал так же степенно и неторопливо, как у мельника, и это усилие развеселило его еще больше.

— Верно, — сам себе подтвердил обстоятельный мельник, утирая лысину большим платком, явно для этой цели предназначенным. — Так тебя и звали, лучник. Я и позабыл за давностью. Почитай, год миновал, как не виделись. Отчего не наезжал в наши края? Твоих сородичей у нас за этот год столько перебывало, что всех и не упомнишь, а тебя нет как нет. Или брезгуешь?

Вот когда Эннеари в полной мере понял прошлогодние метания Лерметта — а ведь тот был опытным послом... куда Арьену до него! Лерметт наверняка нашел бы, что ответить, а не сидел в седле, как чучело бессловесное, не в силах проронить хотя бы словечко. Так ведь не любое словечко тут сгодится... где же оно, то самое, единственное? И чем только Эннеари думал, когда посольство затевал? Еще оно, по существу говоря, и начаться-то не успело — а ему уже до жути ясно, что никакой он не посол, и даже не похож нисколечко. Растерялся, как есть растерялся — а ведь ему всего-то и нужно, что ответ достойный найти. Сделать то, что обязан уметь всякий посол: правильно ответить. Так, чтобы не обидеть. И чтобы не выдать вот этой своей нелепой растерянности. И не выказать дикого ликования, охватившего его, когда он понял, что все, чем он мучился весь минувший год — призрак, тень, прах... что он прощен за то, в чем не был виноват. Ответить просто, дружелюбно и спокойно.

Арьену казалось, что он барахтается в тенетах своей растерянности несчетные века. И лишь когда мельник отнял платок от головы и принялся неторопливо и обстоятельно его складывать, Эннеари понял, что на самом деле промелькнуло всего несколько мгновений.

— Как можно? — улыбнулся Эннеари. — Разве бы я мог побрезговать селом, где мы обзавелись такой славной Мышкой?

Папаша Госс так и просиял ответной улыбкой... уф-ф — значит, слово найдено верное.

— Мышка, и верно, хороша была, — с бесхитростной гордостью заявил он. — Как она, кстати, поживает?

— Думаю, неплохо. — Теперь Эннеари улыбался уже без всякого принуждения, от души.

— Так она у приятеля твоего осталась? — сообразил папаша Госс.

Эннеари кивнул.

— Тогда и вправду неплохо, — умозаключил мельник. — Приятель твой — парень надежный. Уж он-то за лошадкой присмотрит, как должно.

Эннеари снова кивнул, изо всех сил стараясь не кусать губы. И того уже довольно, что он это сделал минуту назад. Посол он или нет, в конце концов? Если всякий раз, когда нужно скрыть неуместный смешок или улыбку, он станет кусать губы, то еще его посольство завершиться не успеет, а губы он себе отъест напрочь — да к тому же, пожалуй, с языком впридачу. Нет уж, Арьен, хватит. Назвался послом — так и начинай привыкать.

— Очень даже надежный. — Мельник продолжал меж тем развивать полюбившуюся ему мысль. — Не какой-нибудь там свистоплюй. Как есть обстоятельный. И слову своему полный хозяин. Это я сразу приметил, уж будьте спокойны.

Эннеари мысленно благословил мимоходом все силы мироздания за то, что рядом с ним едет Лоайре, а не кто-то другой — скажем, Лэккеан. Тот бы нипочем не удержался. Но и Лоайре бок о бок с Арьеном давился смехом — незаметно для папаши Госса, но совершенно внятно для Эннеари.

— Вот он как посулил нам вспоможение королевское, — неторопливо излагал мельник, — я сразу понял, что так тому и быть — а кто другой бы и усомнился. А парень для нас и вправду расстарался. Вот не поверишь, лучник — неделя всего и прошла, как оно прибыло. И как он так быстро скрутился? Такой далеко пойдет, вот попомни мои слова.

Лоайре тихо пискнул — почти на грани слышимости. Эннеари держался невозмутимо, словно каменный, совершенно не представляя себе, хватит ли у него сил на эту невозмутимость еще хоть на полмгновения.

— Дельный парень, — удовлетворенно подытожил папаша Госс, — и умница притом. С таким дружить никому не зазорно. Ты с ним водись, лучник — уж кто-кто, а он тебя дурному не научит.

— Да я, собственно, к нему и еду, — сдавленно отозвался Эннеари.

— Проведать решил? — одобрил папаша Госс. — И то дело. Друзей забывать негоже. Проведай, а заодно и Найлиссом полюбуйся... в первый ведь раз сюда приехал?

— В первый, — ответил Эннеари гораздо более твердым голосом, чем ожидал от себя.