— Эннеари, — повторил принц. — Я не знаю, что за люди это сделали...
Против всяких ожиданий, маска усталого гнева чуть смягчилась.
— Люди? — переспросил эльф ровным голосом. — Да нет. Вот на перевале действительно были люди. А здесь... — он с усилием покачал головой. — Нет.
И все-таки принц ошибся в своих предположениях, причем всерьез. Он думал — ну вот только что думал! — будто худшего, чем зрелище истерзанных эльфов, и быть не может. Оказалось, может. Да притом настолько хуже, что сама мысль об этом захватила разум Лерметта целиком — так что непонятные слова Эннеари о каких-то людях на перевале попросту миновали его сознание.
— Ты хочешь сказать... — выдохнул принц. — Ты же не...
— Это не могли сделать люди, — прежним голосом промолвил Арьен. — Люди о нас слишком мало знают. Здесь орудовал тот, кто очень хорошо знает, как убивать эльфов... Или, — внезапно добавил он. — Или... как не убивать.
— Они... — принц боялся поверить себе — ведь то, что следует из слов Арьена, не может быть правдой. Ни одно живое существо не может после такого...
— Живо! — Эннеари отцепил от пояса и швырнул принцу свою флягу, не глядя даже, поймал ли тот ее. — Обе, твою и мою — доверху!
Руки его уже скользили над телами троих эльфов.
Брошенную флягу Арьена принц поймал с легкостью. Зато потом, когда до него окончательно дошла невозможная правда, он едва не упустил флягу в ручей, набирая воду — так у него тряслись руки.
Когда он вернулся к Арьену, три тела на ложе из мха куда больше напоминали эльфов, чем то, что принц увидел прикрученным к деревьям. Эннеари вновь поднял склоненную голову. Щеки его сильно запали, скулы обозначились резко и властно, усталость обвела глаза темными кругами — ну еще бы. Полумертвых исцелять — не то же самое, что натертые ноги у коней залечивать. И все же это была обыкновенная усталость, ничего общего не имеющая с недавней жутью, и лицо Арьена было именно лицом, а не предначалием хаоса.
— Ну? — нетерпеливо потребовал Арьен ломким утомленным голосом.
Принц безмолвно протянул ему флягу. Эннеари взял ее и поднес к губам одного из эльфов — да, теперь уже, несомненно, к губам, хоть и вспухшим.
— Вторую держи наготове, — попросил он, начиная поить второго эльфа.
Когда третий эльф допивал последние капли, первый уже открыл глаза. Остальные двое не заставили себя ждать.
Принц выдохнул изумленно — за что и получил в ответ иронический всхрап невесть как подобравшегося вплотную Белогривого. Само собой. Ехидная скотина знакома с эльфами куда как ближе и дольше, чем он. И если принц, даже после того, как Арьен оттаял у него на глазах, так в глубине души и не смог поверить в легендарную живучесть эльфов, то Белогривый в ней даже и не сомневался.
— Аркье, — холодно произнес Эннеари. — Ниест. Лэккеан.
— Арьен! — радостно выдохнул первый из эльфов — по всей очевидимости, Аркье.
— Эннеари, — повелительно перебил его тот.
Аркье смутился.
— Эннеари, — запинаясь, выговорил Лэккеан. — Тоа иннир...
— По-человечески, — велел Эннеари. — Так, чтобы мой спутник тоже понял. Недосуг нам ждать, пока он в ваших речениях разберется.
Холода в его голосе было столько — не то, что ручеек ближний, озеро бы выстудить до дна хватило.
— Мы не подумали, — покорно повторил Лэккеан.
На лице Эннеари отчетливо читалось: «Об этом я как-то догадался».
— Мы просто хотели повеселиться, — упавшим голосом присовокупил Ниест.
— Правда, ничего больше, — поддержал его Аркье. — Просто съездить за перевал, и все.
— В обход запрета, — сухо напомнил Эннеари.
— Арье... Эннеари, — вовремя поправился Лэккеан. — Ну сам скажи — разве этот запрет справедлив?
— До сегодняшнего дня я думал, что нет, — ответил Эннеари.