— Бывает хуже, — заключил он и невольно поморщился от боли. — Ненавижу кости ломать. Больно все-таки.
Ненавидит он кости ломать, ясно? Можно подумать, кто-нибудь любит. Вот Лерметта прямо-таки хлебом не корми — а дай сломать себе ногу-другую!
— Придется стянуть, — заключил эльф. — Иначе срастется неправильно... ну не хочу потом ломать еще раз.
Надо полагать, Лерметт считает, что Арьена прямо распирает от желания повторить свой восхитительный трюк.
В голове у Лерметта неожиданно зашумело, да так, что ему пришлось опереться обеими руками оземь, даром что он и так сидел. Все вокруг было каким-то неправильным, слишком близким и слишком далеким одновременно. Каждая черточка, каждая линия переломилась темным режущим блеском. Лерметт отчетливо видел, как звенят очертания рук Арьена — этих рук, которые так спокойно расстегивают пояс... и пояс тоже звенит... такой же низкий настойчивый звон, от которого так слепит глаза...
Лерметт на мгновение зажмурился. Когда он разомкнул веки, Эннеари приматывал поясом одну ногу к другой. Все правильно, когда нечего использовать на лубки, так и делают...
— Арьен, — хрипло окликнул принц.
Эльф поднял голову.
— Арьен... когда мы выберемся отсюда, можешь свернуть мне шею.
Глаза Эннеари удивленно распахнулись.
— Я... я не знал... — Черт, ну до чего же трудно слова на язык приходят. Попрятались, паршивцы трусливые, и выходить не хотят. — И... и не вздумай... я... — Лерметта, наконец, прорвало — но выпалил он, к своему удивлению, совсем не то, что собирался... — Сейчас я тебя возьму и понесу. И если ты опять вздумаешь идиотничать и помирать без спросу, я тебе еще оплеух наваляю, так и знай! Сколько понадобится, чтобы вытащить тебя живым, столько и наваляю. Чтоб ты не о смерти думал, идиот идиотский, а о том, чтобы все зубы мне выбить! Уж чего-чего, а этого тебе захочется, даже не сомневайся. Я тебя, дурака, через два шага на третьем бить стану... вот только попробуй помереть — тут же пинка огребешь! Уж не взыщи... а в долину живым тебя сволоку, там и разочтемся.
Лерметт осекся. Его прервал самый невероятный звук в мире.
Эльф хохотал.
— Бить он меня станет... — простонал Арьен от смеха и боли одновременно. — По твоему выходит, я тебе за твою пощечину этак двадцать таких должен?
— Да уж не меньше, — зло бросил принц.
— Ни одной, — ухмыльнулся побелевшими губами Арьен. — Странные у вас, у людей, воззрения на эльфов. Например, вы весьма преувеличенного мнения о нашей обидчивости.
Лерметт так и уставился на эльфа.
— По-твоему, я вылез ради того, чтобы вернуть тебе пощечину?
— Ну... да, — пробормотал принц, невесть почему чувствуя себя полнейшим болваном.
— Стал бы я из-за какого-то оскорбления ноги себе ломать, — повел плечами эльф. — Убить тебя на месте... это — да, а вот кости ломать... нет, не поэтому. Из-за этого, но не поэтому.
Лерметт совсем некстати снова почувствовал, что у него трясутся руки.
— Не из-за пощечины, а из-за того, почему ты мне ее отвесил, — пояснил эльф. — Видишь ли, это был первый раз, когда ты назвал меня Арьеном. Прежде мне казалось, что ты моей дружбой брезгуешь.
Принц изумленно приподнялся было — и снова опустился на снег.
— Кому попало так морду не бьют, — усмехнулся эльф, потрогав щеку кончиками пальцев. — Только близким друзьям. Ох, и тяжелая у тебя рука.
— Прости, — с трудом пробормотал Лерметт.
— За что — за свое спасение? — веселился эльф. — Еще немного — и быть мне без ног... а это часа через два заживет.
— Что? — выдохнул Лерметт, не веря собственным ушам.
— Я же все-таки эльф, — заметил Эннеари. — Ну, может, не через два... но к вечеру я уже смогу ходить, это я тебе обещаю. Вот только сейчас тебе все-таки придется меня нести. Нельзя здесь оставаться. Видишь, вон там нависло? В любой миг оборваться может... а таким сходом нас наверняка накроет.
Лерметт поднял голову — и захолодел, представив себе, чем могли окончиться для них обоих его недавние вопли.
— Ты прав, — произнес он, подымаясь. — Пора отсюда убираться.