— Да, отец, — вздохнул принц Феррен.
— Кстати, открой мне маленький секрет, это она так разбросала книги? — спросил король Ренарт.
— Нет, это я придумал! — похвалился Феррен. — Правда, здорово?
— Ты? — возмущенно выдохнул король. — Зачем?
— Ну… — растерянно проговорил принц. Он поглядел на вновь рассерженного отца, и у него пропала убежденность, что разбросать книги было такой уж хорошей идеей. — Я подумал… решил показать таким образом свое… научное вдохновение. Чтоб она впечатлилась… чтоб подумала, раз я в науке такой, то и в постели тоже… как ураган! Чтоб у нее это где–то в памяти зацепилось… чтоб помнила обо мне… чтоб сама меня захотела… я был не прав? — упавшим голосом закончил он.
Король Ренарт покачал головой.
— Ты был бы прав… — словно бы через силу промолвил он, — ты был бы прав, Феррен, если бы не был таким идиотом! — внезапно взорвался король. — Нет, я счастлив, что ты начинаешь самостоятельно думать, пытаешься сам делать какие–то выводы, — тотчас взял он себя в руки, — но… это один из тех немногих случаев, где я предпочел бы, чтоб ты действовал точно по инструкции.
— Но разве я… — начал принц Феррен.
— «Разве я!» — с досадой перебил его король Ренарт. — Ты рассказываешь принцессе сказки о том, как тебя отец преследует и науками заниматься не дает, а у самого книги по полу разбросаны. И никто–никто до сих пор мне про это не доложил? Твоя принцесса, конечно, дура, но не до такой же степени!
— Отец, но она поверила! — воскликнул Феррен.
— Твое счастье, если это и в самом деле так, — пробурчал король Ренарт. — А насчет урагана в постели… принцесса ведь может просто–напросто решить, что ты неряха, что ты разводишь вокруг себя мусор и хлам, что все, до чего ты дотягиваешься и до чего не успевают вовремя добраться слуги, превращается в отвратительную свалку. А кроме того, она может решить, что подобная неряшливость не совместима с научной добросовестностью. И это — гораздо хуже всего вышеперечисленного. Думать надо, Феррен. Думать, просчитывать все варианты, а не хвататься за первый попавшийся. Эх, ты… «ураган»…
Король Ренарт насмешливо посмотрел на сына. Феррен виновато вздохнул.
— Ладно. Сделанного не воротишь, — примирительно добавил король Ренарт. — Подождем развития событий.
«Нет, что бы там ни говорил сержант Йанор насчет того, что увольнительной без пары кувшинов пива не бывает, а хорошая увольнительная не меньше десятка потянет, но надо же наконец осмотреть столицу, — решил Карвен. — А то приехал, живешь–живешь, а так ничего и не видел. А Феранна, говорят, стоит того, чтоб на нее посмотреть. И трезвым взглядом. Потому как пьяным взглядом только донышки кувшинов и рассматривать».
Карвен брел и брел по разбегающимся во все стороны улицам, любуясь, восхищаясь, запоминая… Он и сам не заметил, как стемнело.
— Пора бы и назад, — сам себе сказал он.
Он стоял в узеньком кривом переулке, куда только что свернул с широкой освещенной улицы, привлеченный небольшой, но изящной скульптурой крылатого коня. Как оказалось, ничего интереснее этой скульптуры в переулке не наблюдалось, а сама скульптура, при ближайшем рассмотрении оказалась не столь интересной.
«Это вечерние тени ее украсили», — сообразил Карвен. Он даже вернулся обратно, туда, откуда впервые разглядел ее, вернулся и постоял немного, любуясь причудливой игрой камня, света и тени.
«Ну и в глухое же место я забрел, — мелькнуло у него мгновением спустя. — Нет, и впрямь пора назад. А то опоздаю еще. И тогда меня следующего увольнения точно лишат».
«Сержант наверняка скажет, что я провел время впустую», — подумалось Карвену. Но он ни о чем не жалел. Подумаешь, в кабаке с приятелями не посидел, успеется еще. Никуда тот кабак не денется. Теперь, когда Карвен полноправный гвардеец, увольнение не является проблемой. Главное — служить хорошо. И, кстати, — не опаздывать из увольнения.
Карвен прибавил шагу.
— Попался, щенок! — внезапно выдохнул кто–то за его спиной.
И столь глубокая ненависть прозвучала в этом незнакомом ласковом голосе, что Карвен содрогнулся. Замер на миг.
А потом обернулся, отскакивая и выхватывая из–за пояса пистолет.
Чья–то тень метнулась к нему, тонкий свист прорезал воздух, кисть правой руки пронзило внезапной болью, и уже выхваченный пистолет полетел на мостовую.
— Ну–у, не–ет… — прозвучал чей–то странно–певучий, торжествующий голос. — Мы не станем стрелять. К чему нам столько шума? Мы будем сражаться в тишине. Правда, щенок?
Да что же это такое?! Откуда он взялся?! Его же арестовали! Я сам видел!!!
С ужасом и содроганием Карвен разглядел напротив себя графа Крэтторна. Граф не только говорил каким–то неестественным голосом, он и похож был на кого угодно, только не на себя. И все–таки это был он. Злобная радость, казалось, переполняла его. Словно он никогда еще не был так счастлив, как теперь.
«Еще немного, и счастье у него просто из ушей потечет!» — мельком подумал Карвен, отступая еще на шаг. Правая рука болела ужасно, но, кажется, все–таки не была сломана. Впрочем, кожа была рассечена словно ножом, и кровь…
«Перевязать бы сейчас, да этот разве позволит?»