«Ушел» — сердце так заныло, что хотелось лечь и помереть прямо в коридоре, но вместо этого глянула в глазок. И снова захотелось лечь и помереть в коридоре. Потому что не ушел. Сел на ступеньки, сильнее кутаясь в куртку, прислонился к перилам и прикрыл глаза.
— Дурак, дурак и есть, — прошептала Вера, прикрывая рот ладонью. А у самой улыбка до ушей, хоть завязочки пришей.
Побежала на кухню, поставила вариться куриный бульон. Пока чистила картошку, перерезала почти все пальцы. Искоса глянула на время — четвертый час. Откуда, интересно он такой «красивый»? На улице белый день, а он уже пьяный. Или не «уже», а «еще», может со вчерашнего дня все никак остановиться не может?
Торопилась, как могла. Не садиться же на плиту, в конце концов? Целый час, пока готовила, боролась с желанием постоянно бегать к двери и проверять, сидит или не сидит. Но невероятным усилием все-таки заставила себя оставаться спокойной, немного равнодушной, насколько позволяло выпрыгивающее из груди сердце.
Скинула на тумбу фартук, помыла руки и ломанулась к двери, попутно смотря в глазок.
— Ничего не отморозил себе? — Вера как могла, натянула надменное выражение лица, упираясь рукой в косяк, а второй — в ручку на двери. Исаев тяжело вздохнул, дернув затекшими плечами, — Заходи давай.
Артем посмотрел ей в глаза, прежде чем медленно поднялся и поравнялся с девушкой, застывая в пороге.
— Давай, иначе сейчас опять соседки налетят, скажут, что я проститутка, мужиков домой таскаю, — Вера затянула его в квартиру и, выглянув на лестничную площадку, тихо закрыла за собой дверь. Ну, просто мыльная мелодрама с элементами шпионажа.
Напряженно наблюдала за ним, когда он снимал куртку, слишком медленно вешая ее на вешалку, когда также медленно, заторможено, скидывал обувь, а потом, как будто ждал дальнейших указаний. Стоял и молчал.
— Есть будешь?
— Да, — его голос сел, как будто он заболел, но он тут же прочистив горло, повторил громче, — Да.
«Реально охренел от происходящего».
Вера почувствовала себя хозяйкой положения. Скипетр и держава была в ее руках. Конечно, все понимали, что ненадолго, однако.
— Тогда иди мой руки и за стол.
Он вышел только минут через 10. На нем не было свитера, на плечах висело полотенце, а голова и грудь были влажными от воды. Втянув носом воздух, он присел на табуретку, продолжая вытирать лицо, а потом уставился на Веру, пока она ставила перед ним тарелку с бульоном.
— Там еще картошка жареная, если хочешь, — она кивнула в сторону плиты, вручая ему ложку и кусок хлеба, — Таблетку от головы дать?
— Да.
Она сидела напротив, подперев подбородок кулаком, смотрела на него и прям вот руки чесались шибануть его чем-нибудь тяжелым. Чтоб надолго запомнил.
— Спасибо.
— На здоровье.
Встала возле него, думая, как бы еще съязвить. Не успела.
Накрыло.
И опять это чувство бессилия, только уже от нежности. К этому бесчувственному чурбану, который сидел с виноватым видом и упорно продолжал молчать.
Вера даже опомниться не успела, как коснулась ладонью его бритого затылка, ласково очерчивая сначала одно ухо, потом второе. Артем обхватил ее за талию, вынуждая сесть к нему на колени, а сам уткнулся носом ей в грудь. Девушка прижала его голову к себе, закусывая губы.
— Прости, что не позвонил. Случились неприятности на работе, не до звонков было.
— Угу.
— Не веришь?
— Почему? Верю.
— Я приехал, как только смог…
— Смог надраться?