«Со мной такого не произойдет» — помнишь эту фразу?
В дверь коротко постучали.
— Люд, сорок минут уже сидите. Выходите, давайте, — в голосе Гриши послышались серьезные нотки, которые Вера слышала впервые, за все время. Казалось, что он хмурился, стоя там, за дверью.
— Пойдем моя золотинка.
Уже в комнате, Гриша мерил ее шагами, поглядывая на Веру, которая сидела в халате, закутавшись в одеяло, пока Люда обрабатывала разбитые губы, параллельно размазывая бадягу по синякам.
— Гриш, ты иди спать, я с Верой лягу.
— Точно ничего не надо?
— Нет.
— Толкни, если что-то будет нужно.
Люда поцеловала его на ночь, закрыла дверь и выключила свет, ложась к Вере в кровать.
— Не бросай меня, — шепотом попросила Вера, сжимая руку женщины в своей.
— Никогда, моя девочка.
Утром проснулась от того, что ныл затылок. Люды рядом не было, зато в коридоре слышался какой-то возмущенный шепот, и недовольное сопение дяди Гриши.
— Люда, что случилось? — судя по голосу, бабушка стояла возле двери в Верину комнату и уже схватилась за ручку.
— Нина Степановна, вы только не переживайте…
— Люда, — бабушка повысила голос и рванула дверь на себя.
Вера закрыла глаза, мысленно готовясь к бабушкиному штурму.
— Мам, не надо. Видишь, она еще спит.
— Не сплю, — девушка открыла глаза, встречаясь взглядом с нависшей над ней Ниной Степановной. Долго смотрели друг на друга, пока женщина не присела на кровать, откидывая одеяло в сторону.
— Вера, что случилось? Кто это сделал?
Клинкова слышала, как задрожал бабушкин голос, пока она, оттянув спальную футболку, смотрела на потемневшие отметины на шее.
— Это не то, что ты думаешь. Домой шла, шпана какая-то налетела, поздно уже было.
— Да как, же так? Ты, поди, через школу шла, там же темень, ни одного фонаря нет, — бабушка продолжала разглядывать синяки на коленках и бедрах, постоянно качая головой, — А с губой что? Вер, скажи мне правду.
— Правду я говорю, — украдкой посмотрела на Люду, которая тяжело вздыхала, положив Грише голову на плечо, — Ударили, потому, что сумку отдавать не хотела. Все равно, черти забрали.
— Они тебя… Ну… — Нина Степановна поправила очки, сидя по всему подбирая слова, — Может в больницу надо? Вер, ты только скажи мне правду. Я сейчас оденусь и побегу заявление писать, ты помнишь, как они выглядели?
— Не надо в милицию, баб. Я живая, со мной все нормально, они ничего такого мне не сделали. К тому же там действительно было темно, я не видела, кто это был.
Вера закусила губу, сдерживаясь от желания поморщиться. Лицо Маджида стояло перед глазами, его потные руки, покрытые порослью черных волос, до сих пор сжимали ее шею и расстегивали джинсы.
— Пуховик тоже они сняли? — дядя Гриша все это время играл желваками, сложив руки на груди, — Надо писать заявление. Сколько их было?
— Что, даже пуховик забрали? — бабушка пораженно ахнула, прикрыв рот ладонью, — Как ты до дома дошла?
— Добрые люди помогли. Давайте закончим на этом. Ни в какую милицию я не пойду, никакое заявления писать не буду. Синяки через неделю пройдут. А сейчас можно я переоденусь?