Читать книгу «Цикл "Ричард Длинные Руки". Компиляция. 1-28» онлайн.
— Дик?.. Оруженосец Дик?
Я вздрогнул, рука нащупала меч.
— Я здесь, — ответил я из-под плаща. — Подходи, не бойся!
Голос ответил громче, я уловил в нем некоторые изменения, добавилась жесткость, уверенность, даже насмешка:
— Я не боюсь, оруженосец Дик… Оруженосец Дик?
— Трус, — выговорил я сердито, хотя губы мои сводило судорогой страха. Даже днем страшновато встречать неведомое, а вот так ночью… — Если ты хочешь подраться, то иди сюда. Померяемся силой!
Я сбросил плащ, сел, меч в руке. Багровый свет освещал на три шага от костра, а дальше черный космос, тьма, даже, может быть, Тьма.
В тишине снова послышался топот убегающих ног. Вслушивался я так, что уши вытянулись на полметра, но шаги странно человеческие: ни топота копыт, ни шлепанья перепончатых лап, ни царапанья птичьих когтей… Вот только шаги слишком уж грузноваты. Словно убегал Карелин, набравший в глуши пару сот килограммов мускулистого мяса.
— Свинья, — сказал я громко. — Хулиган! Бомж… Дурило.
Лег, укрылся, но сон не шел. Через некоторое время в ночи послышался тот же голос:
— Дик?.. Оруженосец Дик?
— Вылезай, подлый трус! — заорал я. Трусость невидимого собеседника придала отваги. — Вылезай, я разорву тебя голыми руками!
«Но сперва разрублю на части», — добавил мысленно. Топот босых ног, мозоли там плотненькие. Еще не совсем копыта, но близко, близко…
Я торопливо подтащил к костру обломок бревна, накрыл плащом, а сам откатился в темноту. Ноги попали в ямку, ту самую, в которой собирался зажечь костер, поспешно умостился там весь, затих.
Ждать пришлось долго, потом в тиши, опасно близко, раздался голос:
— Дик?.. Оруженосец Дик?
Жажда повернуть голову и постараться увидеть в темноте была так велика, что занемела шея. Пальцы правой руки вцепились в кинжал, левой — в меч. Для дальнего боя и для ближнего.
— Дик?.. Оруженосец Дик?
Ноздри уловили запах огромного немытого тела. Я задержал дыхание. К счастью, ветер ко мне, неизвестный меня не должен учуять, я ж после скачки на коне пахну не слабее.
— Дик?.. Оруженосец Дик?
Голос отдалился. Когда он позвал снова, я рискнул поднять голову. И едва не опоздал: массивный зверь уже был в освещенном круге и наклонился над фигурой, укрытой плащом. Я успел увидеть, как в мохнатой лапе блеснул металл. Послышался глухой удар по дереву. Зверь торжествующе взревел, дубина в его руке замелькала, как веер мадам Баттерфляй, удары слились в частую дробь.
Я выскочил на цыпочках. С мечом в обеих руках пробежал в темноте, страшась споткнуться, замахнулся изо всех сил. Зверь в последний миг уловил неладное, начал распрямляться. Я метил в голову, но лезвие ударило по шее. Руки болезненно тряхнуло, будто я пытался перерубить бревно. Зверь рыкнул страшно, горловой звук оглушил, тут же перешел в клокотанье, затем я услышал свист, будто под давлением вырывалась струя воздуха.
Голова отделилась от туловища, кончик меча коснулся земли. Обезглавленное туловище качнулось и рухнуло навзничь. Из шеи хлестали темные струи, легкие схлапывались, воздушная струя подхватывала капли и разбрызгивала в мелкую пыль.
Затем тишина. Первое, что бросилось в глаза, от великолепного плаща — лохмотья. В дубине неизвестного то ли гвозди, то ли сама дубина из дерева потверже, но мое бревно рассыпалось на обломки, как в костре рассыпаются на угли поленья. Сам обезглавленный зверь в двух шагах за бревном, огромный и толстый, как горилла, такими становятся бывшие тяжелоатлеты: огромные длинные руки, могучая грудь, но еще более могучий вислый живот, серая шерсть по всему телу.
Голова подкатилась к моим ногам, глаза смотрят с нечеловеческой злобой и немым изумлением. Страшная пасть приоткрылась, то ли укусить, то ли проклясть, но говорящие головы пусть показывают в цирке лохам, для говорения нужны легкие… На морду смотреть страшно, низкий лобик даже жутче, чем тяжелая нижняя челюсть и выступающие клыки, а расплющенный, как у боксера, нос напомнил мне, что хоть этот зверочеловек и двигается как молния, но кто-то все же успевал давать в эту морду сильно и точно. Может быть, тот самый легендарный Галахард, о котором с таким почтением говорил Бернард.
Лезвие срубило голову чисто, повезло, ведь шеи почти нет, голова прямо на плечах, вон торчат жилы и вены. Темные в свете костра струи текут широко из головы и туловища, соревнуясь, откуда выхлещет больше, под зверочеловеком уже широкая и темная, как свежеуложенный асфальт, лужа. Голова смотрит с бессильной яростью, крошечный мозг еще жив, но кровь не поступает, что значитца нет притока кислорода…
Я постоял над умирающей головой, не зная, что делать, исповедовать и отпускать грехи не обучен, а закрыть глаза такому вот страшновато, в последнем движении может отхватить пальцы, как взбесившийся газонокосильщик.
Толстые губы дрогнули. Мне почудилось, что услышал шепот:
— Ты… победил…
— Ага, — ответил я угрюмо. — Это аксиома… А ты давай слова мудрости.