Отвращение к бессмысленному пожиранию жареного мяса, пьяным крикам, глупым здравицам остановило на пороге зала, я повернулся к секретарю.
Он поклонился.
— Ваша светлость?
— Сэр Жерар, — сказал я. — Возвращайтесь к пирующим, успокойте народ еще раз. Пусть посмотрят в окно, если кто желает, я буду прогуливаться в саду. Что-то помыслить восхотелось с чего-то, сам не знаю… наверное, съел что-нибудь.
Тень беспокойства метнулась в его глазах, но смолчал, вторая попытка покушения будет не скоро, если и будет.
— Ваша светлость…
— Не бойся — люди барона Эйца мне пятки оттопчут.
Он поклонился и ушел, а я прошел мимо входа во дворец, дальше шум фонтанов, прямые широкие аллеи, везде пусто, гуляющих чудаков не отыскалось, все едят и пьют, общаются, завязывают полезные знакомства.
Я старался думать о флоте, но перед глазами то и дело всплывают гордые лица юных дураков, отечество спасают, видите ли, за справедливость, а справедливость только в том, что Кейдану повезло родиться сыном короля…
Дорогу впереди пересекла темная тень, я вздрогнул, но это всего лишь блистательная леди Розамунда, все так же прекрасная, сверкающая белозубой улыбкой и ясными глазами так ярко, что жемчужины на ее графской короне и платье тускнеют перед их блеском.
— Ох, — сказал я шутливо, — кто бы подумал, что от такой светлой и гибкостанной девушки такая огромная и темная тень!
Она засмеялась, показав и зубки, и ямочки на щеках, вот уж не замечал раньше, присела в низком поклоне.
— Ваша светлость…
— Леди Розамунда.
Она поднялась, взгляд гордый и вместе с тем лукавый.
— А если я такая и есть?
— Не поверю, — сказал я, но на всякий случай сделал то, до чего раньше не додумался, взглянул в тепловом диапазоне, потом в запаховом. — На самом деле вы вообще ангел!
— Я все та же, — ответила она, — а вот вас, как я слышала, нужно поздравить с новым высоким титулом?
Я отмахнулся.
— Что титулы? Были бы зубы.
Она посмотрела в удивлении, на милом личике проступило легкое замешательство.
— Как это… Титулы — это все! За них мужчины убивают друг друга. Иногда убивают и женщины.
— Леди Розамунда, — сказал я с печалью, — в подъеме по лестнице титулов много печали.
Она удивленно вскинула брови.
— Печали?
— Увы, да.
— Почему?
— Начинаешь называть искушением то, что прежде счел бы просто удачным случаем.
Она кивнула, взгляд стал серьезным.
— Мне жаль вас, сэр Ричард… Так всего опасаться! Это же почти… не жить!