Он поклонился.
— Ваша светлость, кто рискнет совершить такое… зная о вашей особой памяти?
Он вышел, Бабетта повернулась ко мне, глаза полыхнули жгучим интересом.
— Что у тебя за особая память?
— Я все еще помню, — ответил я, — как ты в прошлый раз затащила меня в постель, хотя я и упирался просто бешено.
Сэр Жерар на удивление редко приносит бумаги, испрашивающих аудиенцию тоже маловато, сработал слух, что майордом явился зело зол и яростен, да и вообще крут нравом, я же то и дело застывал, глядя бараньим взглядом в пространство, где то и дело появляется лицо Бабетты.
После разговора с нею осталось двойственное чувство, словно все-таки сказала больше, чем сказала, но я смотрел в низкий вырез ее платья и где-то ступил, пропустив мимо ушей самое важное. А может быть, так нарочно делает, чтобы не врубился сразу, а то начну задавать неудобные вопросы, а вот только погодя, перебирая слово за словом, могу отыскать важное, но уточнить подробности уже не смогу, на что ее дальновидный и очень точный расчет…
Сэр Жерар появился неслышно, отвесил поклон, которого, наверное, и сам не замечает, настолько привычно, взглянул исподлобья.
— Ваша светлость, как насчет приема послов?
Я удивился:
— А что, их надо перепринимать заново?
— Нет, — ответил он лаконично.
— Так в чем дело? Верительные грамоты нового образца?
— Есть новые…
— Грамоты?
— Послы, ваша светлость.
Я оживился, спросил с интересом:
— Кто? Откуда?
— От короля Фальстронга.
Я удивился:
— А где это?
Он пожал плечами.
— Понятия не имею. Говорит, из некого королевства Варт Генц…
— А-а-а, — протянул я, — так там теперь уже Фальстронг? Как интересно…
Он посмотрел с недоумением.
— Вы… слышали о таком?
Я отмахнулся.
— Да я его прошел вдоль и поперек!.. Это же совсем рядом с Гиксией!
Он тяжело вздохнул.
— Сейчас там одни руины, да?