Если укреплю власть, первым делом займусь дорогами, не дураков же лечить? Хорошие дороги еще больше укрепят мое положение и не дадут расползаться местным феодалам по вотчинам. Если, конечно, меня не доконает что-нить непредвиденное, как вот маги, например.
— Ненавижу непредвиденное, — пробормотал я. — Теперь наконец-то понимаю тех осторожных дураков, что всегда суетливо бормочут насчет последствий, которые могут стать ах-ах непредвиденными…
Разведчик Выползень, сэр Норберт характеризовал его как ловкача, который и луну с неба достанет, если его как следует раззадорить, прислушался, подъехал ближе.
— Что-то изволили, ваша светлость?
Я отмахнулся.
— Всего лишь государственные мысли вслух. Вернее, мысли крупного государственного деятеля. Это я, понял? Крупные все стремятся предвидеть, как теперь понимаю.
Он беспечно хохотнул:
— А особо крупные так и вовсе строят то, что хотят увидеть!
Я посмотрел на него остро, парень едет веселый и франтоватый, сам не замечает, что изрек умную мысль, что может стать афоризмом, если сегодня же не забудется.
— Хорошо сказано, — обронил я.
Он заулыбался, польщенный.
— Ваша светлость, — спросил он живо, — а что с народом Гандерсгейма? Я слышал мудрые слова, что при завоеваниях недостаточно оставлять покоренному населению его законы! Надо еще оставить его нравы. Народ всегда больше защищает свои нравы, чем свои законы.
Я нахмурился.
— Так приходится действовать, если завоевывают из политических соображений. Или экономических. Тогда обычаи более важны, чем законы, ибо именно от обычаев все законы и зависят. Но мы не для того пришли сюда…
Я замолчал, он спросил осторожно:
— А для… чего?
— Спроси у священников, — ответил я.
Он умолк, раздумывая, что же такое особое знают священники, а я с тревогой вспомнил, что хотя священники по большей части не покидают обоз, за исключением умеющих врачевать, но половину мы уже оставили в захваченных городах, где они спешно открывают церкви. Пока в подходящих по размерам зданиях, но предусмотрено строительство церквей, а кое-где замахиваются даже на соборы.
Как обычно, при отправке все были уверены, что священников берем слишком много, у них и в Сен-Мари работы выше головы, но оказалось, что уже недостает, а две трети Гандерсгейма еще не слышали стука копыт наших коней.
Сэр Норберт приблизился, Выползень тут же тактично отстал и затерялся среди других таких же особо отважных.
— Уже можете сказать, — спросил он осторожно, — куда держим путь?
Я кивком указал в сторону гор.
— К счастью, близко.
— Огры?
— Хуже, — ответил я.
Он помолчал, но, видя, что я еду в задумчивости, поинтересовался:
— А что может быть хуже огров?
— Люди, — ответил я. — Куда ограм до нас!.. А худшие из людей — маги. Особенно те, которые называют себя Великими.
Он заметно побледнел, перекрестился, плюнул через левое плечо. Я обронил мудро:
— А если через левое плечо плюнуть трижды, то вероятность, что получите по голове сзади, повышается в три раза.