Мы раскидали жуков в каждой комнате: оставили в перекрытиях, на балконах, в перилах лестницы и на крыше. И когда уже собирались выходить, заглянули в каморку под главной лестницей, в которой, наверняка, когда-то держали утварь, швабры и подобную хозяйскую мелочь, а теперь свалили портреты семейства Равен.
Истлевшие, покрытые плесенью, они просто валялись под ногами, черты изображенных василисков угадывались лишь едва.
- Кто из них Гленн, как думаешь? – спросил Март, когда мы перевернули все картины.
- Только духи грани знают, - пожал плечами, выуживая из пространственного мешка литкралл. – Возможно, если мы покажем их Жирому, он сможет определить.
Обитавшее когда-то давно в этом дворце семейство смотрело на нас глазами призраков и духов – блеклые, тусклые, пустые, словно взгляд или шепот из-за грани.
Я активировал плетение, камень засветился молочно-серым светом, безжалостно подчеркивающим пренебрежительное отношение к наследию Равен.
- Бадери прав: они не выделяются, - провел я рукой по волосам, снова оглядывая потемневшие от времени портреты, призывая назад тени, закончившие к этому времени прятать жуков в саду.
- Если все действительно так, как и рассказал наш знакомый, возможно, у девушки были свои причины, чтобы выйти замуж за Гленна Равен, - ответил старый друг, а я убрал литкралл назад в пространственный мешок и вышел из каморки.
- Ага, - усмехнулся. – Деньги, титул, защита? На что ставишь? – я бросил взгляд на идущего рядом друга. Вот только Март на мое веселье не отреагировал, лишь нахмурился, пристальнее всматриваясь в мое лицо.
- Ты заочно осуждаешь ту, которую даже не видел, Райд, - покачал дознаватель головой. – Не спеши с выводами.
- Это не осуждение, - пожал плечами, - скорее, самый ожидаемый и вероятный вариант развития событий. Мы ничего не знаем ни о девушке, ни о Гленне, чтобы я имел право осуждать кого-то из них, а вот предполагать могу. И не говори мне, что сам не рассматривал нечто подобное.
- Я просто опасаюсь, что ты во всех начнешь видеть Шайнилу, - остановился Март.
- Учитывая ее способности, странно, если было бы по-другому. И… - я тоже остановился, повернулся к дознавателю, - это ведь не все, да?
- Ты перестал искать. Как только все вскрылось, как только ушли сны, ты сконцентрировался на Шайниле. Ты все еще одержим ей, - покачал головой друг.
- Тебя это удивляет? Мне кажется, моя ярость вполне оправдана, но одержимость… - я покачал головой, - слишком громко сказано, Март.
Разговор был более чем просто неприятным. По непонятным причинам мне хотелось, физически было необходимо доказать теневому, что он неправ.
- А ты уверен? Сможешь поклясться? – скрестил мужик руки на груди, всматриваясь так пристально, будто хотел пробраться под кожу. На миг из-под маски выглянуло его настоящее лицо. - По сути, ты просто сменил понятия, но эмоция осталась та же.
- С той только разницей, что на этот раз она полностью моя, - отчеканил холодно. – Я помню, ради чего все это делаю, не заблуждайся на этот счет. Вернусь к поискам королевы, как только разберусь с сукой.
- Как скажешь, - поднял Март обе руки вверх. – Я на твоей стороне, не злись на меня за правду, на себя тоже не злись. Все совершают ошибки.
- Мои ошибки слишком дорого обходятся, - покачал я головой, ощущая, как разжимается кулак, стискивающий кишки еще несколько вдохов назад. Отвернулся и направился к выходу из дома. – И потом, появление вдовы Равен показалось странным не только мне, Март.
- Я разве спорю с этим? Но нам надо быть очень осторожными. Если она под покровительством Альяра, просто к ней подобраться не получится.
- Я знаю, помню, - кивнул, соглашаясь, снова заворачиваясь в тени. – Обещаю держать себя в руках, - продолжил, скривившись. Кажется, что это обещание в последнее время я даю уж слишком часто, кажется, что Март ждет от меня взрыва, и кажется, что в чем-то он все-таки прав.
Ночь снова прошла, как и любая другая, без сновидений, но в их ожидании, а утром, сразу после завтрака, мы отправились на черный рынок Сарраша: присмотреться, примелькаться и, если повезет, найти саррашца, в руки к которому попали части гром-птицы. Жиром за завтраком сказал, что стая продолжает сокращаться, и еще, что кроме птиц в Меокте начали пропадать еще и василиски.
Провести нас должен был один из осведомителей: василиск, а не теневой, а вот добраться до места нам предстояло самостоятельно.
Мы сменили личины, на обычном рынке взяли сармисов и уже к полудню оказались у северной стены Сарраша. По слухам то, что мы искали, находилось за стенами и под дюнами. Старый город, ушедший под землю больше тысячелетия назад, точнее его южная окраина за стеной. Сам старый Уриш был по непонятным причинам запечатан и забыт.
Стража, дежурившая на стене, выезжающих из Сарраша путников не удостоила и взглядом, что наводило на мысли о том, почему черный рынок все еще не накрыли.
- Жиром сказал, - проследил за моим взглядом Март, - что Альяр знает о том, что творится почти под его ногами, но никак не может выйти на хозяина, поэтому выжидает.
- С учетом того, что за последние полгода василиск казнил почти половину своих советников, на месте хозяина я бы свалил подальше, - кивнул согласно. – Ну или попробовал бы договориться, как теневой хозяин Бирры или наш Борак.
- Вы с Кристофом достаточные психи, чтобы пойти на подобный шаг, - усмехнулся Март. – Альяру мешает гордость.
- Если стая птиц продолжит сокращаться, змею будет не до гордости, - натянул я поводья своего ящера, всматриваясь в однообразный пейзаж. – Он придет к этой мысли, рано или поздно. Даже Гротери заключил сделку с хозяином на востоке.