— Зачем мне эти напыщенные дураки? Двое вон уже подрались! И это, невзирая на мою священную… ну почти священную особу!
Он развел руками.
— Дело чести — святое дело. Даже король не в силах запретить или помешать. А послал потому, что… мы в завоеванной стране, не забыли?
— Они поймут, — заявил я самоуверенно, — что под нашей властью им будет лучше.
— Ну, когда это будет… Кстати, к вам отец Дитрих.
— Где он?
— Ждет возле вашего кабинета.
Я сказал сердито:
— Я же велел пускать его в любое время! Даже если меня нет!
Он покачал головой.
— Сожалею. Перед этикетом склоняют головы даже императоры.
Я махнул рукой.
— Что у меня за жизнь?
Глава 11
Отец Дитрих поднялся навстречу, но я пошел быстрее и успел преклонить колено и поцеловать ему руку.
— Благословите, святой отец… Прошу ко мне!
В кабинете он утомленно погрузился в кресло, лицо серое от усталости, глаза запали.
— Сегодня отправлял наших братьев… Священников недостает, да и здесь нужны, так что дал все полномочия братьям из монастырей…
Я спросил быстро:
— В Гандерсгейм?
Он кивнул.
— Да. Догадываюсь, там работы не меньше, чем оказалось здесь.
— Больше, — сказал я, — но мне очень стыдно, отец Дитрих, что умные люди оторваны от настоящего дела!
Он с укором в глазах покачал головой.
— Сын мой, я понимаю твое нетерпение… Сам был таким. Доходило до того, что злился, когда приходило время спать или даже трапезовать — столько времени пропадает зря!
Я ухмыльнулся.
— Мне и сейчас так кажется.
— Увы, — сказал он невесело, — это в Царстве Божьем будем избавлены от плотских нужд. А пока живем в грешном теле, приходится с ними считаться… И в грешном мире! Распространить веру Христа и власть церкви важнее, чем сделать лучше жизнь людей в отдельном королевстве. Ибо придут голодные и злые соседи, всех убьют, ограбят, сожгут из злобы и зависти.
— Понимаю, — буркнул я. — Это так… бурчу на неустроенность жизни.
Он слабо улыбнулся.