— А-а-а-а, — протянул я, стараясь, чтобы не видели моего облегчения, — это все упрощает…
Кьюрдик поклонился и добавил с самым смиренным видом:
— Еще как упрощает, ваша светлость. Помолвку можно и разорвать, если подворачивается удобный случай или возникает непреодолимое препятствие…
Гердер тут же вставил:
— Однако же, будучи помолвленными, вы скрепляете более прочными узами два королевства. А это, как понимаете лучше нас, служит миру и процветанию.
— Меньше подозрений, — добавил Кьюрдик, — меньше напряжения в отношениях. Купцы закладывают в цену товара меньшую надбавку за риск, что опять же служит лучшему распределению товаров сразу в обоих королевствах.
— Мы живем в таком мире, — сказал Гердер, — когда никакая ниточка, укрепляющая мир и дружбу, не бывает лишней.
Они говорили, сменяя друг друга, но в унисон, словно повторяли давно заученное, что, по сути, так и было, наверняка перебирали эти доводы по дороге сюда и до блеска отшлифовывали уже здесь.
— Благодарю вас, — сказал я. — Вы очень хорошо все объяснили. Передайте мои поздравления Его Величеству с его умелым подбором дипломатов. Сэр Жерар…
Я только взглянул на личного секретаря, как оба посла, все схватывая на лету, поднялись, разом поклонились.
— Ваша светлость…
— Сэр Кьюрдик, — произнес я, — сэр Гердер…
Едва они исчезли за дверью, сэр Жерар взглянул на меня с вопросом в очень серьезных глазах.
— Готовы?
— Давай, — сказал я нетерпеливо. — Стану великим майордомом, их будет куда больше.
— Великих майордомов не бывает, — буркнул он. — Выпрямьте спину, сэр Ричард.
Он исчез за дверью, а буквально через мгновение появился и сказал громко:
— Его светлость герцог Ульрих к его светлости майордому!
Двери распахнулись, на пороге возникла мощная фигура герцога, все в том же дорогом рыцарском доспехе, элитная сталь с синеватым оттенком, буквально ювелирная подгонка частей, но без шлема, снова бросились в глаза тяжелый массивный подбородок, высокие скулы и хорошо защищенные толстыми надбровными дугами глаза.
— Сэр Ричард, — сказал он, как равный равному, — я в доспехах, потому что ваши люди, как говорят, в них и спать ложатся?
Он сделал шаг вперед, двери за его спиной бесшумно закрылись, а он шагнул еще и слегка склонил голову, глаза его всматривались в меня с живейшим любопытством.
Я встал, голову наклонил чуть-чуть, это называется «милостивое наклонение сюзерена», хотя на мой испорченный слух звучит двусмысленно. Вообще-то мне лучше совсем не кланяться, нужно сразу дать понять всевластному герцогу, что здесь не Ундерленды, но вбитая с детства вежливость по отношению к старшим по возрасту заставила и поклониться, и даже выйти из-за стола.
Он по-своему истолковал мое молчание и после затянувшейся паузы проговорил со странной интонацией:
— Ваша светлость, сэр Ричард, лорд-протектор и майордом королевства…
Я сделал шаг навстречу и сказал учтиво:
— Ваша светлость, сэр Ульрих, герцог удивительной страны Ундерленды… Прошу вас, сэр Ульрих. Располагайтесь в этом кресле как вам удобнее. Сейчас принесут вина.
Он ответил с поклоном:
— Спасибо, сэр Ричард. Вы предельно заботливы о своих гостях.
Он сел, а я тайком перевел дух, все еще трушу, Ульрих слишком долго привык чувствовать себя единоличным хозяином, и хотя здесь не Ундерленды, но и я не король.
— Ваша светлость, — заговорил я без преамбулы, быстро и четко, как государственный деятель, у которого масса дел, — думаю, вам пора активизировать работу ордена Марешаля.