— Если еще не валишься с ног, пойдем поговорим о рудниках.
Гости после нашего ухода загорланили громче, кто-то затянул песню. Я вывел Макса сперва в коридор, огляделся, но и здесь могут быть уши, потащил за собой на крыльцо.
На дворе кромешная тьма после ярко освещенного тысячью свечей зала, да еще и луна спряталась за облачко, но я огляделся вокруг в тепловом зрении, нигде ничего крупнее мелкого беспородного пса у дальних ворот.
— Продолжай улыбаться, — шепнул я. — Твои люди тоже пируют?
Он смотрел непонимающе, но взглянул на мое лицо, посерьезнел, подтянулся и сам посмотрел в темноту с настороженностью.
— Не должны бы…
— Где они? — спросил я.
— В караулке, — ответил он с недоумением. — И на стенах. Я не упускаю случая их натаскивать… Потом меньше потерь.
— Молодец, — сказал я с чувством. — Даже не представляешь, какой молодец. Пойдем вниз, надо проследить, чтобы не вздумали пировать… как им наверняка уже предлагают.
Он снова огляделся по сторонам, подражая мне.
— Да что случилось?
— Слуги, — ответил я. — Ты что-нибудь заметил?
Он пробормотал озадаченно:
— Нет… А что?
— Никто не заметил, — пробормотал я. — Да и как заметить? Ни лорды, ни другие рыцари такие мелочи не замечают. Слуги — это единственные реальные невидимки, хоть здесь, хоть… где. В моем срединном старательно не замечаем, когда перед нами ставят блюдо, лишь иногда небрежным кивком сообщаем, что да, спасибо, или да, хватит, а здесь не замечаем просто потому, что слуги — не совсем люди, а так, что-то совсем мелкое и не заслуживающее внимания.
Он слушал внимательно, я видел по его лицу, как старается что-то вспомнить, но даже он спасовал, все-таки Максимилиан фон Брандесгерт, а они — чернь…
— Ладно, — пояснил я, — вчера были другие. Более ловкие. А руки этих больше привыкли к рукоятям мечей, чем к тарелкам. Тревогу не поднимай, но расставь своих людей так, чтобы были готовы.
Он посерел лицом:
— Неужели… что-то будет?
— Похоже, — ответил я. — Молодцы, нашли самое уязвимое место! У слуг везде доступ. Могут незаметно убрать все наше оружие и спрятать под замок, чтобы мы, как гости в доме Одиссея, оказались беззащитными. Могут подпоить так, что будем ползать, как свиньи, даже не поймем, что нас уже режут… Пойдем, проверим караульных.
Разом протрезвевший, он шел весь напружиненный, готовый к бою, но на поясе только короткий нож для разделки мяса, а вместо стальной скорлупы панциря изящный жиппон, который можно проткнуть лучиной.
Возле караулки мы обнаружили двух очень веселых и раскованных женщин, принесли большой кувшин вина и готовились разделить его со стражниками.
Я сказал быстро:
— Прекрасно!.. Спасибо за вино. Мы его выпьем, а вы, девушки, отправляйтесь в большой зал, там мужчинам недостает женского тепла.
Женщины поулыбались и удалились, кокетливо играя бедрами. Макс ухватил кувшин, занес в караулку. Слышно было, как хлюпает, сливаемое в отхожее место.
Караульные вытянулись и смотрели испуганными глазами. Макс вернулся и поставил кувшин у ног стражников.
— Объясни им ситуацию, — сказал я, — пусть притворятся смертельно пьяными. Даже заснувшими. Сам проверь ворота, там поработают в первую очередь, и вообще ключевые места. И, конечно, тоже бди. Если что, я в большом зале.
Он спросил шепотом:
— Когда ждать? К утру?
— Сам сказал, — согласился я. — Когда все перепьются и заснут за столами. Уверен, сейчас всем подливают очень щедро. Голову даю на отрез, ни один кубок не остается пустым… Учти, никто не должен понять, что мы раскусили их план!