— Счастлив приветствовать вас, мой лорд, — сказал он почтительно и преклонил колено. — В моем… замке.
— Начинай выговаривать это без запинки, — посоветовал я. — Замок твой, земли твои и люди здесь твои. Ты им отец и судья. Вставай и начинай распоряжаться. Помни, мы только гости. Ублажай нас, весели, пои и развлекай. А мы будем бурчать, что вино кислое, мясо подгорело, а служанки старые и костлявые… Сейчас кто здесь распоряжается?
Он поднялся, виновато развел руками:
— Ваш управитель Куно прислал людей, чтобы управляли от моего имени. Вроде бы называют меня хозяином…
— Посмотрим, — сказал я зловеще, — как управляют. А то что-то давно никого не вешал…
Он насупился и проговорил твердо:
— Если это мой замок, никого в нем вешать не будут!
Я сказал виновато:
— Прости, Макс, это только шутка. Я же остряк, но иногда и у такого гения бывают осечки.
Он поклонился:
— Это я прошу прощения, мой лорд. Я всегда принимаю ваши слова как приказ. И если я отец и судья…
Я поднял руки:
— Макс, твой дом — твоя крепость, и порядки здесь твои.
Из центрального входа, который можно узнать только по ковру перед дверью, высыпали ярко одетые слуги, из окон высунулись наспех одетые нарядно женщины и размахивают платками, кто-то бросил под копыта нашим коням цветы.
Из главного хода выкатился грузный человек с брюшком, пышно и пестро одетый, опустился передо мной на колено и сказал преданно:
— Ваша светлость! Для нас большая честь…
Я прервал:
— Я всего лишь гость хозяина замка сэра Максимилиана фон Брандесгерта. Все к нему! А я всего лишь буду пить, есть и слушать пение птиц. Здесь птицы есть?
— Завезем, — ответил управитель твердо. — Каких?
— Хороший ответ, — одобрил я. — Сэр Макс, вступайте в свои права и обязанности, а я просто пощелкаю… да, пощелкаю. И узнаю у местных о рудниках из первых рук.
Солнце опустилось еще в момент, когда мы въехали в замок, багровое небо долго пылало во вселенском пожаре, давая возможность конюхам разобрать коней и увести в конюшни, а потом пугающе быстро упала и подгребла под собой все тьма.
В замке зажгли свечи в залах и масляные светильники в коридорах и мелких службах, заметались темные тени, слуги выкатывали из подвала бочонки с вином, повара сбивались с ног, торопливо готовя кушанья для пира приехавших рыцарей.
Проходя мимо парадного входа, я сострил насчет измельчавших атлантов, что раньше держали небо, а теперь балконы. Сэр Арчибальд пришел в восторг, а я подумал вяло, что с моим запасом шуточек и анекдотов, без которого человек вообще не человек в моем срединном, здесь всегда буду пользоваться успехом, хоть среди дам-с, хоть среди собутыльников.
Рыцари успели снять доспехи и помыться, слуги начали приглашать в зал, где торопливо сдвигали и накрывали столы скатертями, заносили холодные закуски. Со стороны кухни уже несет жаром и ароматными запахами.
Чтобы гости не торопили с горячим, сразу же на столы подали побольше вина, почти сразу начался веселый галдеж, хохот. Отец Богидерий стеснительно сидел рядом со мной, рыцари морщились, но уже знают, что священник — лучший знаток по мечам и вообще холодному оружию, потому терпели присутствие возле их сюзерена духовного лица.
— Как видите, — буркнул я, — все о подвигах и славе. А о разработке глубоких штолен — это все мне. Как и о подъеме валового продукта.
Отец Богидерий сказал стеснительно:
— Вы сумеете справиться.
Я проворчал:
— Справиться?.. Я пока думаю больше о том, как справиться вот с этим куском мяса.