— Что?
— Что вы влюблены в леди Эльвентиду, — сказал он. — Вы так кричали, что теперь все войско знает. Готовьтесь получать поздравления. Она благородной крови? Откуда родом?
— Из Ньюкастла, — сообщил Палант.
— А-а, — протянул сэр Арчибальд, — никогда там не бывал. Наверное, мелкий городишко?
— Сэр Арчибальд, — сказал Палант с укором, — это же ваш город! Вы оттуда родом.
— Ах, этот Ньюкастл, — протянул Арчибальд. — Мне кажется, я видел вашу леди. У нее такой милый взгляд… Так на меня смотрел мой наставник в детстве перед тем, как шарахнуть булавой по шлему…
Он захохотал и умчался, пока Палант не сообразил, что его просто дразнят.
Примчались разведчики сэра Норберта, наш путь придется чуть скорректировать, впереди нехорошее место, лучше объехать. Рыцари тут же набундючились, начали гордо посверкивать очами и расправлять плечи, кто-то вытаскивал из ножен до половины меч и со стуком бросал обратно.
Я спросил с тревогой:
— Что там? По карте дорога свободная.
— Область хамелеонов слегка сместилась, — сказал разведчик торопливо. — Сэр Норберт сейчас уточняет ее границы.
— Что за область?
— Хамелеоны, — повторил он. — Там даже деревья, трава и песок… все кем-то прикидываются. Ехать опасно! Если вы будете видеть перед собой ровную степь, то и поскачете…
Ульрих сказал мрачно:
— А там скала.
— Что скала, — ответил разведчик, — а если яма? Или расщелина?
— Уточнить границы, — распорядился я, — и прислать сюда священников. Если и у них не получится, то это природный феномен… Будем думать на досуге. А пока, конечно, объедем. Благородные лорды, это не трусость, а мудрая осторожность. Мудрая!
Перед закатом я остановился, ожидая подхода основного войска, и залюбовался, увидев, как мчатся по раскаленной степи в облаке золотой пыли. Показалось, что скачут в озере расплавленного солнца, что передвигается вместе с ними.
Я напряг слух и расслышал грозную музыку в бешеном грохоте копыт, от которой у каждого мужчины начинает чаще стучать сердце, а кровь вскипает.
Подъехал сэр Норберт, обвел рукой окрестности:
— Привал?
— Заночуем, — согласился я. — Место удобное. Завтра с утра двинемся дальше.
Закат на равнине всегда великолепен, если небо чистое или вот так, с белоснежными горами облаков, что сперва заалели, потом стали пурпурными, а в конце налились багровостью так, что должны бы обвиснуть, как вата, пропитанная кровью, однако цвели пышно и нежно, библейски величественные, громадные, намекающие на неизведанные выси и глубины.
Солнце пламенело так, что глазам больно рассматривать его разбухший диск, затем слишком быстро померкло, угасло еще до того, как коснулось темного края земли, а туда опустился уже едва различимый глазом остывающий диск.
Почти прозрачное пламя костров с наступлением сумерек становилось все материальнее, ощутимее, и тьма шарахалась испуганно от каждого движения языков огня.
У нашего костра жарили мясо и насыщались сэр Растер, сэр Альвар, Зигфрид, последний со все возрастающим беспокойством поглядывал на сэра Растера.
— Ну и жрет, — сообщил он встревоженно. — Может быть, зря мы его с собой взяли?
Сэр Растер пробурчал с набитым ртом:
— Есть люди, у которых обедов больше, чем аппетита, а есть и такие, у которых аппетита больше, нежели обедов. Так что ж мне, разорваться? У меня вообще-то аппетит всегда приходит вовремя, а вот с едой у нас обычно запаздывают.
— Хорошо бы, — буркнул Альвар, — если бы у него аппетит приходил вместо еды.