— Почему?
— Нехорошо, — ответил я сердито. — Одно дело тайком шастать к чьей-то жене или дочери, другое — вот так открыто пользоваться своей властью. Что-то в этом нехорошее и… просто гадкое.
Он хмыкнул:
— Все пользуются властью.
— Но по-разному, — огрызнулся я. — Я вон спешно набираю народ, чтобы поскорее строили порт и большие корабли! Где прикажу, где совру, но у меня цель — и Бог простит. А чтобы таскать в постель баб… нет, это не по-рыцарски. Мои лорды меня осудят.
Он спросил негромко и чуточку доверительно:
— Вы не уверены в полной лояльности лордов?
Я сказал раздраженно:
— За мной идут добровольно и радостно, потому у нас такие… победы. Когда войско жаждет боя — нам все легко. Если бы только я принуждал создавать флот, его бы строили сто лет! Все тарасконцы на стройке, из других городов купцы шлют деньги, материалы, стремятся попасть в долю и поучаствовать в разделе будущей добычи!.. Вот что мне надо, а не повиновение!
Он наклонился в кресле, избегая моего взгляда и пережидая вспышку гнева сюзерена. Я замолчал и сердито хлопнул ладонью по столу, разговор окончен, сэр Клавдий понял, поднялся, но, отступая к двери, сказал смиренно:
— Как скажете, сэр Ричард. Вам виднее. И в самом деле, да плевать, какие слухи о вас распускают! Хотя в данном случае никого принуждать не надо. Женщины сами отчаянно стремятся в вашу постель.
Я хмуро промолчал, он вышел за дверь, не забыв еще раз поклониться, раз уж я зол и гневен.
Глава 4
Сэр Растер завалился в мой кабинет еще бесцеремоннее, для него я все еще тот странствующий рыцарь, что скрестил с ним копье за даму, имя которой он бессовестно перевирал.
— Сэр Ричард, — сказал он покровительственно, — рыцари беспокоятся, не случилось ли с вами чего?
— Сэр Растер, — сказал я затравленно, — и вы о бабах?
Он удивился:
— Я что, совсем дурак? Там пир по случаю возвращения отряда из Турнедо, вот уже который день празднуем красивую победу! А вас все не видно.
— Положение обязывает, — согласился я. — Да и жрать что-то хочется…
Он довольно улыбнулся, сам распахнул передо мной дверь, в рыцарской среде не должны считаться с такой ерундой, мы спустились на первый этаж, откуда идут мощные ароматы жареного мяса, вина, пряностей, а также доносятся удалые песни, заглушающие музыку.
За пиршественными столами одни мужчины, но чую, этой монополии скоро конец. А жаль…
Граф Ришар приблизился с холодной учтивостью аристократа, осанка безупречна, словно выступает перед войском, но он всегда таков, только глаза при всем деланом безразличии выдают тревогу.
— Сэр Ричард, — произнес он негромко, — что-то случилось?
— Вроде бы нет, — пробормотал я. — А что?
— У вас лицо такое…
— А вы какое хотели? — огрызнулся я. — Мне вечером к гостям из Ватикана идти! На допрос.
— Примите мои соболезнования, — сказал он участливо. — Если присудят к сожжению на костре, лично прослежу, чтобы сырые дрова заменили на сухие.
— Вы сама любезность, граф, — сказал я. — И вещи приятные говорите. А то сейчас у меня был сэр Клавдий, предлагал побольше красивых баб при дворце завести. А то вроде бы и воевали непонятно за что…
Он криво усмехнулся:
— Да, конечно.