— Только позаботьтесь, чтоб их покои были недалеко от часовни.
Сэр Торрекс преклонил колено и припал к его руке. Отец Дитрих перекрестил склоненную голову.
Лицо Великого Инквизитора оставалось встревоженным.
— Ну вот, — произнес он, — а вы, сэр Ричард, только что про незамутненное счастье.
Сэр Торрекс вскочил на коня и унесся, за ним ускакал только один всадник, остальные бдили, охраняя сюзерена. Отец Дитрих обеспокоенно смотрел вдаль, словно видел нечто сквозь пространство далеко впереди, а увиденное тревожило еще больше.
Я спросил быстро:
— Что не так, святой отец?.. Мы установили власть над целым королевством — этого достаточно для пристального интереса со стороны Ватикана. К тому же оно на этой стороне Великого Хребта!
Он медленно и несколько неуверенно кивнул:
— Все так…
— Но что вас тревожит?
Он посмотрел на меня с сомнением:
— Из Ватикана нелегок путь. Там много опасных мест… Оттуда нелегко добраться в эти края. И всякий раз заранее предупреждают о приезде высоких гостей.
— Всякий раз?
Он кивнул:
— Да.
Я сказал осторожно:
— Если дороги столь опасны, гонцы могли и не добраться?
Он покачал головой:
— Они всегда добираются.
— Их защита столь совершенна?
Он отвел взгляд, у священников свои тайны, медленно наклонил голову.
— Пока еще, — произнес он осторожно, — не было случая, чтобы гонца Ватикана кто-то остановил или задержал. Или что-то.
В этот раз голос его был тверд.
С утра, хотя уйма дел, я проснулся с мыслью о прибывающих из Ватикана. И хотя явно не ко мне, это заботы отца Дитриха, однако нехорошее чувство, из-за которого проснулся на час раньше, лежит во мне, как тяжелая грязная льдина.
Вошли придворные, удостоенные чести быть допущенными к утреннему туалету моей светлости. Один взял в руки зеркало, другой открыл роскошную шкатулку из слоновой кости, там гребни и расчески, я посмотрел на их крайне важно-серьезные и даже торжественные лица, вздохнул и отказался от мысли создать чашку горячего крепкого кофе.
Мельком взглянув в зеркало, я сказал нетерпеливо:
— Хорош!.. А теперь уберите, я себя уже одобрил.
— Ваша светлость, а не желаете ли…
— Желаю, — обрубил я. — Одеться и за работу!
Их лица выразили неодобрение в разной степени, мне помогли зашнуровать жиппон, хотя могу и сам, привык же без оруженосца, я поблагодарил за помощь, все расступились, я направился к выходу, и стражи бесстрастно распахнули передо мною двери.