— Не знаю, — донесся до меня голос второго. — Зачем-то им надо здесь…
Они прошли от меня в двух шагах, я даже не старался от них укрыться, челядь потому и челядь, что тупая и невнимательная. Их по голове бей — оглянутся в недоумении: где это стучат?
Ближе к дворцу начали попадаться гуляющие придворные, с этими я держался осторожнее, обходил за стеной кустов и деревьев, а когда услышал знакомый голос Раберса, сердце застучало с предостережением.
Кусты поплыли в стороны, впереди роскошная клумба с пышными цветами, деревья держатся на почтительном расстоянии от такой роскоши, и вроде бы нельзя подкрасться ближе и подслушать…
Я насторожил уши, сосредоточился. Начали доноситься слова, Раберс говорил тревожно:
— …Дорогой конунг, наши люди волнуются. Все-таки подданные королевства лояльны в отношении монарха!.. А если учесть, что у вас не так много людей в племени, разделяющих ваши стремления…
Он сделал паузу, я видел, как он выжидательно поглядывает в ожидании опровержений на конунга.
Бадия нехорошо улыбнулся.
— Уверены?
Раберс развел руками.
— Я имею в виду не сами стремления, а готовность идти с вами до конца.
— Конечно, — сказал конунг, — не все племя. Но у меня наготове могучий кулак из самых лучших.
Раберс сказал осторожно:
— Мне кажется, их недостаточно.
— Для чего?
— Если город возмутится, — сказал Раберс еще осторожнее, — а в нем все-таки одних оружейников, бронников и кузнецов не меньше полутысячи… не все они храбрецы, конечно, но если увидят угрозу для себя и своего ремесла…
Конунг сказал успокаивающе:
— Вы не всех еще видели.
— Разве ваши люди не все на виду?
Конунг быстро посмотрел по сторонам, на миг мне показалось, что заметил меня за толщей зелени, еще больше понизил голос:
— Которые прибыли со мной… еще не все, что у меня есть.
— Кто-то еще?
Он кивнул.
— К городу уже идут мои самые верные люди. Как только придут, мы сразу же и откроемся.
Раберс помедлил, я видел, как ему не хочется говорить неприятное, но все же пересилил себя и поинтересовался:
— Достаточно ли будет? Насколько нам известно, большинство в вашем племени резко против вашего сближения с горожанами. А то, что вы в городе иногда… только иногда!.. одеваете более удобную одежду, расценивают как предательство…
Конунг ответил благодушно, но Раберс, думаю, как и я, уловил стальную нотку в голосе вождя кочевников:
— Все верно. Но этих поставим перед случившимся. Я уж позвал тех, кто мне предан лично. Прежде всего мои братья, племянники, а также несколько бесшабашных головорезов, которых я в свое время спас от казни. А когда стану здесь королем, я заверю племя, что в первую очередь остаюсь их конунгом и прежде всего — конунгом! А уже потом — правителем королевства Тиборра!
Раберс вздохнул с надеждой в голосе:
— Надеюсь, это объединит королевство Тиборра и благородное племя мергелей.