Он ответил, едва шевеля губами:
— Помнить, насколько я понимаю, мало.
— Верно, — согласился я. — Но с паршивого края хоть веры клок. Как думаете, зачем он их привез?
Ланаян пожал плечами.
— Не представляю.
— Я тоже. Здесь старые храмы есть?
Он кивнул.
— В северной части города. В старину там была церковь, потом… потом просто забросили.
— Даже под склад не сумели?
— Церковь на отшибе, — объяснил он. — Там везде камни, дорогу туда не пробьешь, только пешком. Думаете, конунг предложил этим шаманам церковь под их капище?
— Надо проверить, — ответил я.
— Зачем?
— Если привез шаманов, — объяснил я, — наверняка введет обычаи своего кочевого племени. Не для себя, для горожан-глиноедов. Еще не поздно предупредить Раберса и ближайшее окружение короля, если Его Величество по каким-то причинам и пальцем не шевелит.
Он сказал несчастным голосом:
— Боюсь, даже это их не переменит.
— Почему?
Он поморщился.
— Скажут, у нас свобода. Кочевники вольны молиться своим богам, мы — своим.
— Дураки, — сказал я рассерженно. — Не понимают! Им же первым придется поклониться богам кочевников.
Шаманы, закончив обряд прибытия в нечестивый город, медленно покидали повозку. Их подхватили под руки и увели с почестями, едва не прометая перед ними дорогу, дабы те не дай бог не раздавили какого несчастного жучка.
Ланаян сказал недовольно:
— Пойду взгляну.
— Давай, — сказал я. — Проследи, дабы утеснений высоким гостям от какого-то короля и его двора не было.
Он скривился, но ушел молча, а я перевел взгляд на последнего, четвертого из прибывших. Он наконец выпустил из рук вожжи, поднялся.
Среди собравшихся кочевников пронесся почтительный шепот:
— Неужели… Диолд?
— Диолд…
— Сам Диолд!
— Это же Диолд!
— Смотрите, нас посетил великий Диолд!