Он снова покачал головой.
— Никто никогда не изображает на гербах или монетах убийство. Это дурной знак! Такое просто нехорошо. Убийств и так много. Нельзя напоминать о них еще и с монет.
Я сказал лениво:
— Никогда не задумывался. Хотя я, если честно, монет видывал мало… ха-ха!.. Они в моих лапах не задерживаются.
Повар хмыкнул, но смолчал, хозяин сказал серьезно:
— А через мои руки за сорок лет работы в гостинице… уж и не знаю сколько. К тому же у нас столица, люди отовсюду и деньги отовсюду. Могу точно сказать, что ни одно королевство не чеканит на монетах сцены убийств…
Повар задумчиво вертел монету между пальцами, брови сдвинулись над переносицей.
— К тому же всадник убивает не дракона, а его детеныша… А это совсем нехорошо.
Я помолчал, по легенде дракона встретила девушка, повязала ему на шею свой пояс и привела доверившегося ей зверя в город, где его и убил воин Георгий, получивший потом прозвище Победоносца. В самом деле, что-то не совсем красиво. И недостойно воина.
— Да ладно, — сказал я. — Это было давно. К счастью, и монет таких не осталось… Добавлю еще одну, если представят перед мои светлы очи любого из той тройки.
Говорил я нарочито громко, хозяин искоса зыркнул в зал, где тут же снова пошли перешептывания.
— Да как вам сказать, — проговорил он с неуверенностью, — люди они темные… Здесь не появляются… У нас чистое заведение…
— А за последние дни? — спросил я. — Никто из них не вынырнул, чтобы погулять?
Что-то в его лице дрогнуло, он снова зыркнул в стороны, словно если прямо взглянет мне в глаза, то сразу отдаст всю харчевню, проговорил неуверенно и совсем шепотом:
— Это не в счет…
— Почему?
— Ну… оба были одеты по-благородному, деньгами сорили, всех поили… Вроде они и уже не они…
Я сказал громко и насмешливо:
— А кто, по-твоему, им дал так заработать? Все по-честному, никаких грабежей!
Хозяин отшатнулся, лицо быстро менялось, но в глазах оставалась прежняя настороженность. В зале нарастали разговоры, кто-то яростно спорил, ему возражали, я не вслушивался, реакция хозяина интереснее, он мялся и мямлил, наконец проговорил с неуверенностью, настоящей или притворной:
— Здесь появляется мальчишка… я могу его послать…
— Пошли! — прервал я.
— Сейчас его нет, — промямлил он. — А когда появится…
Дверь из кухни распахнулась, рослая статная женщина из тех, кто коня на скаку, появилась, как статуя командора, бросила на меня лишь один короткий взгляд, а хозяину сказала повелительно:
— Скажи!
Он вздрогнул, помялся, посмотрел на меня снизу вверх искательно.
— Супруга дело говорит, — сказал я доброжелательно. — Женщины лучше людей чувствуют, кому доверять, кому нет. У нас ум, у них — чутье.
Он тяжело вздохнул.
— Хорошо… Я пошлю к ним. Но если зря, они меня убьют.
— Если не пошлешь, — сказал я ласково, — я убью раньше. Поторопись! И вот тебе плата.