Наконец я завязал мешок и закинул за спину, больше ничего интересного, разве что вон еще один рубин в виде драконьей головы, похож на Камень Рорнега, что фамильная ценность принцессы Элеоноры, только этот на золотой цепочке…
Я сгреб его и сунул в карман, оглядывался, чего бы еще, я бы вообще-то и поселился здесь, не будь уже майордомом и маркграфом… сердце стиснулось в страхе и предчувствии чего-то ужасного. Всеми фибрами ощутил приближение огромной мощи, перед которой я просто мелкая козявка…
Земля качнулась, донесся грохот. Багровые письмена со стены упорхнули, словно испуганные воробьи, а она затряслась, огромные гранитные глыбы мелко-мелко задрожали, даже застучали друг о друга, как зубы искупавшегося в проруби подростка.
Кроган выронил золотой кувшин и, пригнувшись, выставил обеими руками перед собой обнаженный меч.
Стена разом выгнулась в нашу сторону, словно парус под напором внезапного ветра. Кроган отскочил к дальней, позабыв про мешок с золотыми монетами. Глыбы рухнули с тяжелым грохотом, а на полу поспешно и с тихим нежным шорохом рассыпались в мелкие камешки и даже в серый песок.
В проход могли бы войти слоны, но там возникла одинокая фигура человека в цветном халате, лицо в тени, только голый череп разбрасывает яркие блики.
Кроган помахал в воздухе мечом, лицо злое и расстроенное.
— Еще один! — вскрикнул он горестно. — Какой-то лысый…
— Это друг, — сказал я успокаивающе, хотя сердце тревожно заныло, — мы все выполнили, магистр Сьюмас! Изгой наказан…
Сьюмас Макманус медленно вошел в зал, остановился, осматриваясь. Лицо оставалось неподвижным, глаза раздраженно поблескивают, ноздри несколько раз раздулись просто нечеловечески широко, мясистые крылья покраснели от прилива крови.
— Как вы здесь оказались? — спросил он с изумлением. — Я ощутил, что Жакериус почему-то покинул это убежище, и решил…
— Он покинул не только убежище, — сказал я торопливо, — спасибо за ценные указания, великий магистр Сьюмас!
Он повел в мою сторону глазом, явно сам не помнит никаких указаний, как, понятно, и я, но лесть есть лесть, слышать всегда приятно и смягчает обстановку.
— Где он? И где Гизелл?
— Его больше нет, — сказал я. — Вообще. Как и Гизелла. Можно сказать, он тоже даже убит.
Он спросил холодно:
— Как это «даже убит»?
— Практически убит.
— А это что за новое определение?
— Как маг, — объяснил я льстиво. — Я помог ему пройти процедуру омоложения, однако Гизелл не предусмотрел, что и мозги у него станут такими же молодыми, а это значит, что все знания после тридцати лет исчезнут. Испарятся!. Теперь он не маг, а рядовой десятник клана Черных Беркутов, каких сотни и тысячи…
Он задумался, повел в воздухе ладонями. Перед ним появилось облачко, мы с Кроганом затаили дыхание, маг внимательно всмотрелся в проявляющееся медленно изображение.
— Вот этот здоровяк? — спросил он с недоверием. — Трудно вообразить в таком…
— Это уже не он, — сказал я быстро. — Как маг, он убит. А как воин он то, что надо. Сильный, свирепый, недоверчивый, выносливый. И нам ну совсем неинтересный!
— Молод и красив, — проговорил Сьюмас с непонятной ноткой зависти и сожаления. — Да, неожиданная развязка… Думаю, вы тоже не этого ждали?
— Не ждал, — признался я.
— Но рискнули?
— Иногда надо, — сказал я.
Он некоторое время прослеживал взглядом за уходящей в туман широкоплечей фигурой. Облачко медленно растаяло, Сьюмас повернулся к нам.
— У тебя, — сказал он сухо, — слово с делом не расходится, как у всех молодых да резвых?
— Стараюсь, — сказал я скромно. — Путь мужчин.