— Ну-ну, — сказал я, — покажи, насколько веские.
Он отступил, приглашая войти, я переступил порог, тихохонько ахнул. Горожане не воюют, потому у них нет необходимости массовой выделки оружия, когда главное количество, а качество не так важно, зато в единичных экземплярах повыпендриваться могут, могут…
Я пошел вдоль стены, щупал, примерял по руке, купил пару кинжалов, предварительно побросав их в особый щит из плотного дерева. Мечи в самом деле получше того, что при мне, но мысль сразу скользнула к тем особым, что я насобирал в странствиях и сейчас ждут меня в Зорре.
— А почему вот эти два простых, — спросил я, — намного дороже этих красавцев?
— Это древние, — объяснил торговец почтительно. — Их нашли в старых руинах.
— И что? Это делает их могущественными?
Он пожал плечами.
— Никто так не говорит. Но все равно, такие мечи всегда ценятся выше.
— За достоинства или только за древность?
Он ответил спокойно:
— Среди таких в самом деле иногда попадаются… непростые.
— Но сразу не угадать?
Он чуточку улыбнулся.
— Обычно их свойства открывают случайно. И то, бывает, не те, кто купил, а их дети. Или внуки.
Я подумал, махнул рукой.
— Я не рисковый человек. Но мечи у тебя в самом деле неплохие. Я бы взял вот эту оглоблю…
— Двуручник?
— Да.
— Хороший выбор, — сказал он почтительно. — Превосходная сталь. Заточен, как бритва… Смотрите.
Он подбросил тончайший платок, тот распростер крылья и опускался медленно, словно облачко, но когда коснулся подставленного меча, так же неспешно распался на две половинки и продолжил опускаться, пока не лег на пол.
— Прекрасно, — одобрил я, хотя такая острота хороша только здесь, где почти все бегают полуголыми, но не в бою с закованными в стальные латы рыцарями. — Кто ковал?
Он сказал почтительно:
— Лучший оружейник Тибора. Если отнесете меч ему, за небольшую плату высечет на нем ваше благородное имя.
— Да, — сказал я, — имя у меня благородное, дальше некуда. Ладно, давай подберем ножны.
Глава 5
Раскаленное до белизны небо медленно превращалось в синее. Сверкающая даль потеряла жесткий блеск и окуталась нежной дымкой, предвестником близкого вечера. Через проем городских ворот вошли друг за другом невероятно высокие верблюды, надменные и величавые, гордо выгибающие и без того причудливо загнутые шеи.
На меня посмотрели свысока, головы маленькие с темными глазами степняков, крупные продольные ноздри подрагивают, улавливая смену запахов степи на пышное буйство городских ароматов. Взгляд умных, как у гильгамешей, глаз скользит по всему свысока, мудрецы не вникают в мелочи, а любой город — это всего лишь большое стойбище…
Часовые с поспешностью вышколенных слуг распахнули передо мною створки ворот, хотя стража за это время сменилась, то есть мир постепенно добреет. Я кивнул с непривычной для варвара любезностью, в этой жизни насилие — не выход, и я дам в морду любому, кто со мной не согласен.
Дворец под заходящим солнцем полыхает красным огнем. Крыша в пурпуре, почти неотличима от горящих громад облаков, а верхушки деревьев сверкают золотыми листьями.
Из боковой двери, почти такой же роскошной, как и парадный вход, вышел, окруженный обнаженными до пояса кочевниками, высокий мужчина в кожаных штанах степняка, с широким красным поясом, в коротких сапожках, но рубашка на нем из тончайшего полотна, широкий ворот небрежно расстегнут, видны амулеты на золотой цепочке.