Он ответил с достоинством:
— Мы степной народ, но когда прижимают к горам, уходим на самые вершины. По ночам нападаем… Любой враг несет такие потери, что в ужасе бежит с наших земель!
— Стойкий вы народ, — пробормотал я.
— И самый отважный!
— Ну-ну, где эти айсоры?
— Надо за вон ту горную цепь, — сказал он неохотно, — там две долины, заняты урартами и саргонами. Мне там лучше не появляться, у нас кровная вражда.
— А в обход?
Он потряс головой.
— На беду, айсоры вроде камешка в кипящем море. Они не подчинились совету старейшин ассиров.
— Понятно. Теперь в изоляции?
— Да.
— Твой младший брат здесь?
— Элькреф? — переспросил он. — Нет, он в королевстве Тиборре. Что-то у нас в роду такое… Я обезумел от любви к принцессе народа глиноедов, так у нас зовут горожан, а мой младший брат тоже влюблен в такую же, где в ее городе и нашел теперь убежище. Но ему повезло больше, чем мне.
— В чем?
Он сказал с некоторой завистью:
— Не пришлось гоняться десять лет за невестой, чтобы объясниться. Он любит и любим, собираются сыграть свадьбу.
Я прорычал насмешливо:
— А не помешает, что он уже не великий вождь?
Он крикнул:
— Тиборра — самое крупное здесь королевство! В нее входит десять городов и часть сел. Его король Жильзак Третий не нуждается в укреплении связей через брак, ему хватает торговых. А еще его дочь Элеонора Гордая умеет настоять на своем.
Я рыкнул мощно:
— Элькрефу повезло, а вот тебе… может, вообще не стоит стремиться в свое племя?
— Айсоры мне верны, — ответил он просто. — Я должен разделить судьбу с ними.
Я спросил коварно:
— А как же Мириам?
Он даже зажмурился, на лице отразилась внутренняя борьба между чувствами попроще, их зовем любовью, и высокими, типа долга, чести и любви к Отечеству.
— Мириам меня поймет, — ответил он наконец. — Она предпочтет, чтобы я погиб, пытаясь вернуть себе трон, чем вернулся к ней опозоренным.
Я пробормотал:
— И почему это люди чести и долга воюют между собой? Даже обязаны драться!.. А люди без чести и доблести умеют договариваться?
Земля внизу не проплывает, а проносится, словно меня несет по идеальному и абсолютно прозрачному льду. Растенгерк то и дело свешивается то с одной стороны, то с другой, рассматривает местность, лицо напряженное, глаза вспыхивают огнем — когда вспугиваем стадо газелей или пасущихся в траве диких свиней.